Негр оказался живучим, только голова его была сильно разбита. Чтобы замять скандал, чернокожему американцу вернули все деньги и ещё доплатили за моральный и физический ущерб, а Марину, награждая грубыми тычками и сильными ударами, поволокли в подвальное помещение отеля. Она не знает, как долго её избивали там. Очнувшись, она медленно осмотрелась вокруг и увидела, что помещение битком набито народом. Это были боевики Леонида Марковича, и их было не менее двадцати.

Поняв, что сейчас с ней произойдёт, Марина с трудом приподнялась и стала на колени. Избитое тело сильно болело.

— Пощадите, — жалобно прошептала она разбитыми губами.

— Ты нарушила закон, — сказал, выходя вперёд, Леонид Маркович. — Ты знаешь, что полагается за нарушение закона.

— Я исправлюсь…

Не обращая внимания на её мольбы, Леонид Маркович дал знак боевикам. Те подбежали к Марине и сорвали с неё остатки одежды. Оставшись в одних трусиках и лифчике, она инстинктивно прижала ладони к груди.

— Леонид Маркович, не губите, — простонала она, — я заплачу неустойку, у меня есть…драгоценности. Наследство от мамы.

— Вот эта твоя драгоценность, которая между ног? — усмехнулся Леонид Маркович. — Так она уже ничего не стоит, по сравнению с тем, сколько мне пришлось заплатить этому долбанному черножопому негру. Ты забыла, что клиент всегда прав, а зарубежный клиент — вдвойне прав. Ты прекрасно знала наши законы, и если уж решила их нарушить, то должна и отвечать. Теперь с Марины сняли всё. Двое боевиков схватили её за руки, ещё двое за ноги и повалили на спину.

— Подходите в очередь по одному, — сказал Леонид Маркович боевикам и, усмехнувшись, добавил: — И не толпитесь, всем хватит.

Когда Марину дважды пропустили по кругу, она уже перестала что-либо ощущать. Разметав руки и раскинув ноги, она в каком-то полубессознательном состоянии распласталась на полу. Её уже никто не держал ни за руки, ни за ноги. Это было похоже на конвейер: не успевал отойти один, как его место занимал другой. Никто не отказывался — боевиков в комнате было много, а зрелище непрерывного совокупления возбуждало сильнее, чем порнофильм.

— Она в отрубе и, кажется, сейчас загнётся, — тихо сказал один из боевиков, подходя к Леониду Марковичу. — Что будем делать?

— Попробуйте привести её в чувство, а там посмотрим.

Почти ведро воды вылили на Марину, пока она не пришла в себя, долго ещё лежала, бесстыдно раскинув ноги, потом встала на четвереньки, у неё дрожали и подламывались руки. Качаясь, поднялась на ноги и, растрёпанная, бледная, без кровинки на лице, обвела всех присутствующих долгим взглядом, словно пытаясь навсегда запомнить их лица.

— Оклемалась? — спросил Леонид Маркович. — Теперь поняла, что ты была неправа?

— Поняла. Я могу уйти? — прошептала Марина сквозь спёкшиеся губы. Взгляд у неё был, как у раненой лани.

— Ты знаешь закон. Он строг, но справедлив и должен всегда выполняться.

Марина упала перед ним на колени и, собрав последние силы, простонала: — Пощадите. Вы же и так со мной сделали всё что хотели…

— Но ведь закон, есть закон.

— Да пошёл ты в жопу со своим законом, москаль проклятый, — простонала Марина, поняв, что живой она отсюда уже не выйдет.

— Продолжайте, пока не сдохнет. Учить надо сучек, чтобы другим неповадно было.

— А когда сдохнет, что делать? — спросил кто-то из боевиков.

— Отвезёте за пределы города и там выбросите, — сказал Леонид Маркович, и направился к выходу из подвала…

…Желающих приобрести Сибирский металлургический по производству алюминия, комбинат, хотя и убыточный, было более чем достаточно. Одним из них и, пожалуй, самым главным претендентом был заместитель Полномочного представителя Президента России по сибирскому региону, Константин Дмитриевич Литвиненко.

Сначала такое назначение его не только не обрадовало, но и сильно расстроило, уж очень не хотелось ему уезжать из Москвы, но, хорошо подумав и всё взвесив, решил, что лучше быть заметной фигурой в таком большом регионе, чем одним из многих советников Президента России в его администрации. И к тому же, ему ясно дали понять, что его отъезд из столицы временный, и он ещё вернётся в кремлёвскую администрацию, но уже на более высокую должность.

Первое, что сделал Константин Дмитриевич, после приземления в аэропорту Красноярска, поехал в Управление делами представителя Президента и получил ордер на временную квартиру. Конечно, смешно было бы сравнивать её с его московскими апартаментами. Дом хрущёвской постройки, всего три комнаты, обставленные стандартной дешевой мебелью, вместо джакузи — обычная чугунная ванна, туалет совмещён с ванной комнатой, примитивный унитаз с высоко подвешенным над ним смывным бачком будто заимствован из коммуналок сталинских времён.