— А откуда у Коныша вратарская форма: перчатки, наколенники?

— Так у него ж дядька в «Химике» вторым вратарем. Между прочим, здорово стоит. Только, правда, берет мячи редко, больше отбивает.

«Коныш — племянник настоящего вратаря, счастливый человек!» — позавидовал я, потому что у меня никаких толковых ни дядек не было, ни теток.

Воротами поменялись при счете шесть — ноль.

— Вава, давай я у них постою, — предложил я своему капитану. — А то и стоять разучишься.

— Берете нашего вратаря? — спросил Вава термолитовцев.

— Обойдемся. Он у вас, как лягушка, брюхом шмякается.

— Зато непробиваемый! — крикнул Егор. — Какой толк от Серёжкиных красивых прыжков?

— Давайте играть! — мрачно потребовал Ходунов.

Термолитовцы поднажали, и мой защитник Толяна два раза срезал мяч на угловой.

— Три корнера — пендаль! — закричали термолитовцы.

Бил Ходунов. Мяч летел сильно вправо от меня и в метре от земли. Я опять шмякнулся по-лягушечьи, но мяч отбил.

— Это самый легкий для вратаря мяч! — крикнул Коныш. — Такой нужно брать намертво.

Сам он и вправду взял несколько трудных ударов, но счет рос в нашу пользу.

— Вы толкаетесь! — крикнул вдруг Ходунов, хватая мяч руками. — Я за это пендаль буду бить.

— Где толкнули, оттуда и бей, — сказал ему Вава.

— Пусть пендаль бьет! — закричал я.

— Пускай его, — согласились наши.

— Я ударю! — прибежал Коныш.

Снял перчатки, передал Ходунову, остановил мяч, отошел и вдруг вернулся, чтобы опять поправить мяч, но вместо этого ударил.

Стукни он посильнее, я не успел бы с броском, но Коныш бил без разбега, а меня словно тыркнули снизу. Взбрыкнул ногами и упал на мяч, который подкатывался к левой штанге. Я тотчас вскочил. Рукой бросил мяч Ваве, и он от нашей штрафной площадки рубанул по пустым воротам.

— Не считается! — закричали термолитовцы.

— Это почему же?

— Уходим, ребята! — скомандовал Коныш, подбирая мяч.

Наши заулюлюкали, засвистели.

— И с «Химиком» вашим то же самое будет! — надрывался Егор.

Ребята моей победоносной команды повалились на траву.

— Хорошо! Ох, хорошо! — задрыгал ногами Толяна. — Теперь бы пожрать. Картошечки бы со свежими огурчиками. — Встал на ноги и на руки: — Мяу! Кто за мной? Тут есть один приличный огородик. Мяу-мяу!

Я вдруг увидал, что грозный Вава смотрит в сторону. Оказывается, не он заводила. Теперь командовал Толяна, на которого я запросто покрикивал во время игры: «Прикрой правого! Чего рот разинул, налетай!»

Но Толяна, видно, на меня не обиделся.

— Шипана, за мной! — крикнул он, кривляясь, и увел за собой Егора и Генку.

Генка Смирнов скоро вернулся, без рубахи. В рубахе он нес наворованную картошку.

— Пошли отсюда, чтоб Толяне не мешать, — сказал он.

«А что же за парень Смирнов?» — думал я, шагая за ребятами.

Устроились за стеной кустарника в пойме. Я подсел к Смирнову. Голова у него была как одуванчик: волосы белые, тонкие, сквозь них просвечивало розовое темечко.

— Ты «Остров сокровищ» читал? — спросил я.

— Не! — сказал Смирнов, перекусывая травинку.

— А «Капитана Гаттераса»?

Он отрицательно мотнул головой.

— И «Робинзона Крузо»?

— Чего ты пристал? — Смирнов откатился от меня, лег на рубаху, подставив солнцу утиную грудь с конопушками.

— Чтец! — хихикнул кто-то из мальчишек, ткнув в меня пальцем. — Профессор!

Ребят охватила буря веселья.

— Я «Гаттераса» читал! — громко сказал Вава. — У меня во какая книжечка есть! «Хроника времени Карла IX», про дуэли!

— Хочешь, я дам тебе «Князь Серебряный» или «Принц и нищий», а ты мне дашь «Хронику».

— Лады! — согласился Вава.

— У моей бабки в тридцатой казарме целый сундук книгами набит, — сказал вдруг Смирнов.

Я не сдержал радости:

— Ой, принеси!.. А чего тебе нужно отдать за эти книги?

— Чего? Да ничего.

— Рупь возьми! — закричали ребята.

— Не! — сказал Смирнов. — Эти книги ненужные. Стихи всякие. Может, они и тебе не нужны?

— Нужные! — прошептал я.