– Ты чувствуешь? У нас с тобой родится настоящий богатырь!

– А Винн меня об этом тоже предупреждала! – не унимался король. – Крупный ребенок рождается ой как нелегко. Не все матери выдерживают роды богатырей!

– Ох, опять эта Винн! А как же я? Алистер, ты что же, в меня не веришь? – улыбка начала медленно сползать с ее лица, а в зеленых глазах появились неприятные искорки.

Король понял, что еще немного – и даже беременность жены не спасет его от вспышки гнева Ее Величества. Этого ему хотелось меньше всего. В конце концов, Элайн не раз доказывала, что она может очень многое – если не вообще все, стоит только ей по-настоящему захотеть.

В том, что она очень хочет родить, Алистер не сомневался ни секунды.

– Ты лучше всех, душа моя! – и он осторожно поцеловал ее в губы. – Я в тебя верю!

* * *

– Вся эта наша Хорманнская Империя закоснела, Джарвис. Пора сдвинуть с места эту старую, прогнившую телегу!

Невысокий, немного полноватый мужчина вскочил со стула, взмахнув широкими рукавами бархатного халата. Стол, заваленный книгами и свитками, слегка пошатнулся.

– Давно нужно было разворошить это вонючее болото. Страна должна развиваться, а не киснуть!

Рослый слуга, не мигая, смотрел на хозяина своими белесыми мутными глазами.

– А ты как считаешь, Джарвис? А?

– Ужин остынет, милорд. – пробубнил слуга.

– Ужин, ужин... А я нашел способ расшевелить эту страну! – последние слова он произнес с нескрываемым презрением. – Я встряхну эту систему до самого основания! Да! Кстати, что там на ужин?

– Куропатки под крабовым соусом, милорд.

Феррен выразительно покрутил носом.

– В этой стране все время приходится есть черт-те что. А все потому, что протекционистские тарифы. Болото, трясина! Ничего, как только я развалю это чудище, мешающее нормальной торговле, мы с тобой, Джарвис, будем кушать вальдшнепов с черносливом!

Как обычно, Джарвис был упомянут для пущего эффекта. Не в привычках Феррена было кормить своих слуг, даже самых доверенных, деликатесами.

Поднимаясь по лестнице наверх, он продолжал столь же громко возмущаться:

– И не забыть потом разогнать к бесам всю эту Магическую Академию. Я один смог найти способ соединять разные миры! Я один! А это сборище нелюдей и стариков-придурков так и не может придумать ничего нового вот уже сто лет! Сто лет!

Он опять взмахнул рукавом, задев Джарвиса под руку, в которой тот нес канделябр со свечами. Слуга только чудом сумел не уронить массивный подсвечник на шелковый ковер, поймав его в самый последний момент.

– Осторожнее, милорд, Вы же так дом спалите. – проворчал слуга. – И не жалко Вам столько денег?

– Поговори мне еще! – то ли шутливо, то ли всерьез погрозил пальцем Феррен. – Небось сам знаю. Не спалю. Я умный.

Усевшись за стол, он пододвинул к себе тарелку и неожиданно строго воззрился на Джарвиса.

– Ты купил, что я тебя просил, а?

– Завтра зеркало привезут, милорд. Самое большое, какое было. – лакей аккуратно развернул накрахмаленную салфетку на груди хозяина.

– Что значит «самое большое?» – возмутился Феррен и опять начал размахивать руками. – Я же ясно сказал – высотой не меньше пяти футов!

– Так и будет, милорд. В нем будет все шесть футов, милорд. – слуга был невозмутим. Он давно привык к выходкам своего господина.

Слава богу, в этот раз его господин ничего не опрокинул и не скинул со стола на пол.

– Смотри у меня! – Феррен опять погрозил пальцем. – Вот превращу тебя в лягушку, будешь знать. Мокрую, склизкую лягушку, а?

– Как будет угодно милорду. – таким же ровным голосом ответил Джарвис.

Уже с набитым ртом Феррен добавил:

– Канал между мирами... Это же какое великое дело, а? Ничего, скоро начнем. Я им всем устрою! Дармоеды!

Джарвис снова налил ему в золотой кубок густого красного вина.

* * *

Старый мастер не находил себе места, сердито расхаживая по стеклодувной мастерской из стороны в сторону. В ней и так было не очень просторно, поэтому казалось, что невысокий Давин заполняет собой всю мастерскую.

– Перрин, ну что же ты наделал? Ты зачем добавил в расплав лириум? Зачем ты это сделал, мать твою через ногу этак да растак? Зачем?

Молодой коренастый подмастерье переминался перед мастером с ноги на ногу около пылающего горна, потупив глаза. Что он должен был сказать? Что захотел посмотреть, какое действие оказывает лириум на жидкое стекло, загадочно булькающее в тигле?

– Для чего ты высыпал туда ВЕСЬ лириум, нажье дерьмо?

Перрин молчал. Стоило ли говорить Давину, что непереносимый жар не дал никакой возможности точно отмерить порцию? Если уж говорить совсем честно, то он просто-напросто уронил в расплав всю мензурку с порошком.