– Ах, милосерднее... Так значит, ваша благодарность за то, что вы живы, измеряется уровнем вашей подлости? Какая же ты, однако, милосердная тварь. Ну что ж, может, оно и к лучшему.

«Во всяком случае, раздумывать о выборе мне не придется».

– Нам не за что тебя благодарить, Элайн Кусланд.

– Да вы вообще знаете, кто именно спас Ферелден от Мора? То есть вот, всех вас?

– Мы знаем, что вы дрались с порождениями тьмы. Это вас ничуть не оправдывает, – напыщенно ответила Ланнат.

– Кажется, вам что-то не объяснили, – королева все хуже и хуже понимала всю ту бессмыслицу, которую громоздила эта белая носительница доброты. – Ты понимаешь, что Мор нес смерть для всех?

Ланнат сердито нахмурилась и перебила ее:

– Мне ничего не надо объяснять. Ты сама себе скажи, что ты такого сделала людям, чтобы они были тебе благодарны.

Элайн потрясенно замолчала на несколько секунд

– Это же очевидно. Я и Алистер спасли... Ферелден от Мора. Разве этого мало?

Самозваная пророчица подняла свои бесцветные глаза на королеву.

– Ты боролась с Мором не ради людей. Ты боролась с Мором, потому что иначе не могла. Твой бой с Тьмой был предопределен самим Создателем – там, – и она подняла руку к потолку, – в его чертогах. Поэтому никакой заслуги перед людьми у тебя нет.

– Какой, к демонам, Создатель! Я сама решила пойти в Серые Стражи. Сама! И я сама делала выбор – спасать Ферелден или же допустить, чтобы из таких как ты сделали колбасу для Архидемона.

– Не богохульствуй! – строго одернула ее Ланнат. – Свет Создателя не приемлет такого обращения к его справедливой сущности!

От вопиющего идиотизма этого представления Элайн окончательно пришла в ярость.

– Ты знаешь, что-то мне захотелось засунуть твою брюкву, твоего Создателя и твою справедливость туда, откуда у тебя растут твои тощие ноги. И давай, вали вон отсюда, милосердная крыса!

Ланнат никак не отреагировала на оскорбления взбешенной королевы и продолжила, как ни в чем не бывало:

– Суд назначен на завтра. Мы справедливы – тебе дадут слово для защиты. Так что подготовься.

Эльф, до этого молчавший, словно он в рот воды набрал, наконец, подал голос и сказал не без напыщенности:

– Мы все-таки сумели изловить тебя, кровавая Кусланд! Клан Затриана будет отомщен. Справедливость восторжествует!

– И ты пшел отсюда, ублюдок. – Элайн отвернулась к стене. Она больше не желала с ними разговаривать. Ей все стало окончательно ясно – почему староста ее не боялась и почему она так себя вела. И для чего ее и Алистера опоили снотворным зельем.

Ланнат еще раз брезгливо осмотрела свою пленницу и вышла из помещения, не сказав более ни слова. За ней вышли остальные.

Элайн бросила взгляд на закрывшуюся дверь.

«Значит, суд будет завтра. Ну что же, мы еще посмотрим, что там будет завтра. И у кого оно вообще будет – это самое завтра».

* * *

– Тяжесть прошлого, кажется, вот-вот сокрушит эту гору! – Колгрим воздел руки. – Ты стала первой из рыцарей Андрасте! Твое деяние навеки изменит мир! – Его голос эхом отдавался в ущелье, куда вел выход из храма.

Элайн поморщилась. Ее совершенно не интересовали возвышенные возгласы этого драконопоклонника.

– Ты, кажется, говорил о награде, – прервала она его напыщенные излияния.

Колгрим посмотрел на нее с чрезвычайно серьезным видом. Господа сектанты всегда воспринимали себя чересчур серьезно.

– Да. Отказать тебе в заслуженной награде было бы смертным грехом. Ты обретешь долю силы дракона. И станешь еще одним детищем возрожденной Андрасте, – он был явно не в состоянии обойтись без бочки-другой пафоса.

К Элайн приблизился какой-то бородатый маг с кубком в руках.

Колгрим продолжал громко вещать:

– Гляди, это кровь дракона, взятая из его пробитого сердца! Выпей – и обретешь силу тысячи поколений!

«Кровь дракона? Ого. Это действительно впечатляет. Такой силы я не ожидала. И что, интересно, получится, если к скверне примешать крови дракона? Тебе самой не страшно, волчонок?»

– Да, я не страшусь, – пробормотала она, хотя полной уверенности в благополучном исходе не было. – Не страшусь.