— Жаль. Если бы я знал, то одел бы чистую рубашку и побрился, — сказал Муни после того, как посмотрел в зеркало.

— Незачем стараться, — усмехнулся Гарри, — она любит только молодых.

Муни подскочил и обернулся. Увидев, что Гарри улыбается, он тоже улыбнулся.

— Такие старики, как я, могут тебе дать еще сто очков вперед.

— Хорошо, старый бабник, — пошутил Гарри. — Садись на этот стул, а я отрегулирую свет.

— А Дорис? Разве она не может сделать это?

— Дорис проявляет вчерашние снимки. Я тебя о многом не прошу, достаточно сидеть и не шевелиться.

— Ладно, — согласился Муни. — Я протестовал просто из принципа. Это не работа для основного компаньона.

Гарри ничего не ответил и принялся передвигать прожекторы. Ему понадобилось довольно много времени, прежде чем он добился нужного светового эффекта.

Муни начал вертеться, задолго до того, как Гарри кончил.

— Старик, если ты будешь тратить так много времени на каждый портрет, мы наверняка прогорим.

— Не беспокойтесь, — сказал Гарри, передвигая прожектор. — Все это готовится только для портрета. Место для освещения устанавливается раз и навсегда. Для каждого нового портрета нужно будет только четко навести.

— Боже, эти проклятые прожектора слепят меня.

Гарри продолжал работу, не обращая внимания на жалобы компаньона. Когда он закончил, то не отпустил Муни.

— Нужно сделать дюжину пробных снимков, которые Дорис сразу же проверит. Необходимо также подобрать подходящую выдержку.

— Тебе нужно, чтобы я улыбался? — пробурчал Муни.

— Нет. Держи голову, как тебе нравится. Единственное, что меня интересует, это выдержка. Можешь даже кривляться, если хочешь.

— В таком случае, я попытаюсь угадать выигрыши в программе скачек, — ответил Муни, беря газету. — Пошевеливайся.

Гарри делал снимки, записывая каждый раз экспозицию.

— Хорошо, — наконец произнес он. — Все в порядке. Я отдам это Дорис. Освещение оставляю без изменения для Клер.

— И это все, что я заработал в качестве благодарности, — пробурчал Муни, поднимаясь со стула и садясь в кресло в углу. — Я так не работал уже много месяцев.

После обеда Гарри зашел посмотреть в лабораторию фотографии.

— Замечательно, — сказала Дорис, — изумительный портрет.

— Тем хуже для оригинала, — сказал Гарри, подходя к ней. — Меня интересует только время выдержки.

Дорис достала один из отпечатков.

— Вот лучший результат. Но остальные фото все равно изумительные.

Гарри посмотрел на фотографию и чуть не подпрыгнул. Дорис была права. Ему никогда еще не удавалось делать таких качественных снимков.

Муни не готовился к эксперименту и не знал, снимает ли Гарри или нет. Получился изумительный портрет. Это было изображение человека, разочаровавшегося в жизни. Выражение лица, манера держать голову, шляпа, сдвинутая на затылок, расстегнутый жилет и потухшая сигара, — все это в целом создавало обобщенный образ неудачника.

— Замечательно, — воскликнул Гарри. — Наше дело будет процветать, если так будет продолжаться. — Он хлопнул себя по лбу. — Подумать только, я даже не вспомнил о Муни!

Он взял снимок и критически посмотрел на него.

— Нужно увеличить его до размера шестьдесят на восемьдесят на бумаге высшего качества и повесить фото в витрине. Ни слова мистеру Муни. У нас есть хорошая бумага?

— Три пачки, их нам прислали как образцы, — ответила Дорис. — Взять?

— Только немного. Нужно быть очень внимательной и не испортить ни одного листа.

— Я попробую на полоске бумаги. Не беспокойтесь.

Гарри знал, что он может доверять Дорис.

Он вернулся в студию, где Муни дремал в кресле.

— Все в порядке? — спросил тот, открывая глаза.

— Да, Дорис проявляет, — ответил Гарри, притворяясь безразличным.

Он сел на край стола и вытащил из кармана портсигар, который подарила ему Клер.

Муни вскочил и широко раскрыл глаза.

— Это из золота? Ты нашел самородные россыпи? Откуда это у тебя?

— Подарок, — ответил Гарри, небрежно засовывая портсигар в карман.

— Ты, парень, не промах. Это она тебе подарила?

— Если это тебя сильно интересует, то да.

Муни вытащил из кармана золотые часы на цепочке и потряс ими.

— Это не фальшивка. Их мне когда-то, лет тридцать назад, подарила одна малышка. Забавные существа — женщины. Смотри не потеряй портсигар, малыш. Придет время, когда надо будет заложить его в ломбард, если останешься пустой, как барабан.

— Я никогда не понесу его в ломбард.

— Никогда, это слишком долго, — сказал Муни, расслабляясь и закрывая глаза. — Я надеюсь, что с портретами дело пойдет. Наши дела идут все хуже и хуже. Эти двое сволочей проводят дни в кафе вместо того, чтобы фотографировать прохожих.