— Считайте — приехал вовремя, — успокаивает он меня. — Двадцать минут сдавал вещи на хранение. Десять минут договаривался о плацкарте в Ленинград. Остальное время шагал с вокзала до города, включая сюда, конечно, и гулянье по главной улице. Ведь я вас не подвел? Пришел минута в минуту. Значит, никаких претензий.

— Зашли бы и предупредили, тем более проходили мимо.

— Я человек скромный. Что я буду лезть публике на глаза? И вам мешать.

— Но ведь я волновался.

— Это будет компенсировано. И я уверен, что удовлетворю вас полностью. Сделайте еще скидку на луну. Я шел медленно-медленно. По дороге настроился на луну. Прошел какую-то белую церковь и читал вслух про себя:

Луна спокойно с высоты Над Белой Церковью сияет…

Вечер он провел в приподнятом настроении. Прогулка и луна сделали свое. Но помимо этого, в его голосе, в глазах было что-то праздничное.

В перерыве он поделился со мной:

— Только что вышел пятый том [23] полного собрания моих сочинений. (Хотя оно было далеко не полным. — П. Л.) Вы понимаете, что это значит? Наконец-то печатают полное собрание! Почти классик! Представляете себе, штук десять таких книжек, ведь это — не фунт изюму. Приятно полистать такую книжицу — пусть люди видят. Ну, довольны «компенсацией»? Обещаю вам в Москве дать этот самый том.

Через несколько дней Владимир Владимирович вручил мне обещанную «компенсацию» с весьма пространной и трогательной надписью: здесь было упомянуто много проезженных нами городов, занявших почти весь титульный лист, посредине которого он нарисовал цветочек.

— О чем говорит этот цветочек? — спросил я.

— Цветочки всегда говорят о хорошем и симпатичном, цветочек закрепляет, обещает и обобщает, — был ответ.

После вечера идем на вокзал — под той же луной. — Она ждала меня, — острит Маяковский, — пока я выступал. Я с ней так договорился.

– А не провалимся летом?

Я настаиваю:

— Владимир — симпатичный город и отнимет у нас всего один день.

Как условились, в семь утра я зашел за Маяковским на Лубянский проезд [24] . Он только что проснулся. Одевается быстро. До отправления поезда — тридцать пять минут. Все, кажется, готово, можно ехать. Не тут-то было. Он приносит из кухни щетку и начинает подметать комнату. Я нервничаю. А ему как раз понадобилась какая-то веревочка.

— У нас, интеллигентов, никогда ничего нет. А вот рядом со мной живет рабочий Гаврилов — у него всегда все есть. Гвоздь, молоток, веревка. Они все уже встали.

Он сбегал к соседям и возвратился с веревкой.

— Пока не уберу, не уйду. Успеем. Спокойно! А если вы так спешите и боитесь опоздать, бегите к трамваю. Кстати, и мне займете место, а я скоро подойду.

Прибрав постель и комнату, он сбегает с четвертого этажа, сотрясая лестницу. На Мясницкой вскакиваем в первый попавшийся трамвай. Проехали Мясницкие ворота. Такси так рано еще нет. У Орликова на ходу вскакиваем в трамвай «Б». На Курском стрелка часов почти на восьми. Со всех ног — к поезду. Он стоит в стороне, у Нижегородской платформы, метрах в ста от нас. «Наступаем ему на хвост», вцепившись в последний вагон. Маяковский, еще не отдышавшись, с палкой в руке зашагал по вагонам, внимательно вглядываясь в пассажиров, как бы знакомясь с ними. Первый вагон, второй, третий… Наконец в пятом остановился.

В тридцати километрах от Владимира, на станции Ундол, в вагон вошла миловидная девушка и села в первое купе, рядом с нами.

Маяковский заговорил с ней: откуда, куда едет, где работает или учится.

— Я окончила в прошлом году педучилище, а теперь работаю воспитательницей детского сада при фабрике имени Лакина, в полутора километрах от станции Ундол. Еду во Владимир, к старшей сестре, на выходной.

Владимир Владимирович интересуется, какова программа в педучилище, кого оно готовит, какие книги читала наша спутница.

— Я окончила дошкольное отделение.

Она назвала прочитанные ею книги, в основном — русских классиков. Западной литературы почти не знала.

На вопрос Маяковского, кто из современных поэтов ей больше всего нравится, ответила:

— Есенин.

Затронули методы преподавания в детсаду, сущность самой работы, Владимир Владимирович спросил, читает ли она детям сказки и стихи.

— Конечно!

— Маршака и Чуковского читаете?

— Читаю.

— А Маяковского?

— Такого не знаю.

— Очень жаль. Хороший поэт и пишет хорошие детские стихи. В них все просто и ясно. Рекомендую вам почитать Маяковского. Приедете во Владимир, я постараюсь познакомить вас с ним. Он как раз, по-моему, должен быть сейчас там. Приходите в центральный клуб, он, кажется, сегодня выступает. Павел Ильич, вы не могли бы составить товарищу протекцию, ведь у вас есть знакомый?

Я с трудом сдерживал смех:

— Конечно, я сейчас вам дам записку к завклубом. Да я и сам собираюсь пойти на этот вечер. Значит, встретимся.