– Что происходит? Чем обязан? – Он процедил он ледяным тоном.

Максима не смутила явная враждебность арабского офицера. Еще бы! Ввалились в тщательно охраняемый кабинет и еще в такой неподходящий момент!

– Внезапная проверка ЮНЕСКО. Нам стало известно, что в этом месте хранятся ядерные боезапасы!

Сириец успокоился и закурил.

– Вы желанные гости на нашей базе. Только у нас нет никакого ядерного оружия. Это гражданский аэродром. – Лысый вышел из-за стола, придерживая одной рукой полотенце. – Могу я видеть ваши бумаги?

Макс протянул удостоверение инспектора ООН. За окном с оглушительным ревом взлетел Су–57.

– А это что?

– Сельскохозяйственная авиация. Могу показать документы на этот самолет. – Он с недоумением рассматривал фотографию толстого рыжебородого мужчины.

– Сеялки и веялки с вертикальным взлетом? – Максим ухмыльнулся, передвинув рычажок предохранителя.

– Что-то я не пойму. – Сириец опасался лезть за пистолетом в стол.– Ваше имя?

– Я не помню. Там написано.

Максим поднял автомат. Хозяин растерялся, но пытался не подать виду.

– Я полковник Джамиль Маджуб, военно-воздушные силы народной республики Сирия. Кто вы?!

Максим улыбнулся.

– Бонд. Джеймс Бонд. Секретная служба Ее Величества. А это... – он кивнул на ухмыляющуюся негритянку.– Его любовница. Точнее, моя любовница Жанна Проссто.

Придерживая спадающие белые штаны, она попыталась сделать реверанс. Макс обошел стол, достал из шуфлядки пистолет и стал делать вид, что внимательно изучает разложенные на столе бумаги, на арабском языке.

– Что все это означает? – полковник вдруг охрип.

– Все очень просто. – Максим ободряюще улыбнулся офицеру. – Британские войска, в сговоре с сионисткой кликой, захватили Бейрут и продвигаются к Дамаску. Мы, – он кивнул на Жанну, ооновские брюки которой упали до неприличного уровня.– Боевая разведка. Наша цель – лишить этот аэродром возможности функционировать. Итак... – Он передвинул папку с бумагами. – Мне нужен список самолетов. Количество и типы. А также полная опись боеприпасов и средств ПВО в вашем распоряжении.

Он наставил автомат на полковника. Тот поднял руки и полотенце вокруг бедер свалилось на пол, открывая обрезанный предмет мужской гордости. Губы Джамиля Маджуба дрожали.

– Я ничего не скажу...

– Что ж, дело ваше, – равнодушным тоном заметил из-раильтянин.– Мы это и так узнаем, а в вашем личном деле будет запись, свидетельствующая об отказе сотрудничать с оккупационными войсками. Ваша пищевая норма будет сокращена до 750 грамм отрубей в сутки. – Максим помолчал, раздумывая, что бы придумать пострашнее. – И... Поднимите полотенце. Вы шокируете девушку. Она, между прочим, в свободное от убийства стариков и детей время служит в полиции нравов...

Якобы шокированная негритянка, без тени смущения, изучала полковника, видимо сравнивая возможности мужчин разных рас и народов. Макс вышел на середину комнаты и сказал:

– А теперь за дело. Мсье Джамиль. Сядьте на этот стул. Жанна! Возьми на столе скотч и хорошенько примотай его. Только штаны не потеряй. Настало время средневековых изуверств...

Когда растерянный и голый офицер напоминал египетскую мумию, в дверь постучали.

– Никого нет дома. Вы заняты, – прошипел Максим.

– Войдите! – голос Маджуба обрел командирскую твердость.

Макс ударил прикладом в лоб обнаженному командиру аэродрома и навел автомат на вошедшего молоденького офицера в летном комбинезоне.

– Дверь. Закрыть. – Чеканным голосом сказал Яцкевич и попятился вглубь комнаты.

– Я... Я не вовремя? Зайду попозже.

Летчик сделал робкий шаг назад, но израильтянин передернул затвор и грозно повторил:

– Дверь...

Когда дверь закрылась и молодой человек, под прицелом двух автоматов, с отвисшей челюстью уставился на своего приходящего в себя, обнаженного начальника, Максим произнес:

– Руки вверх. Имя и звание?

– Лейтенант Ахмед Ред. Штурман-бомбардирдировщик.

Макс обмотал скотч вокруг рта полковника и нежно погладил его по лысой голове.

– Вот что, сокол, бери стул и садись возле командира. Устраивайся поудобнее, а то ноги затекут, пока они есть. Жанна! Держи скотч. Операцию повторить. Что? – переспросил он молчавшую девушку.– Нет. Раздевать не будем. Разве что ремень заберем.

Пока негритянка обматывала летчика, Макс в размышлении ходил по комнате. Затем, решив, сказал:

– Хорошо. Рот залепи.

Максим взял третий стул и, развернув его так, чтобы, обняв спинку, смотреть на пленников, закурил, выдул дым в лицо полковника и начал: