Хотя я и люблю совместный труд в опере, но особое волнение испытываю, когда выступаю в сольном концерте. Дело не просто в моем «я». Стоя на сцене около фортепиано или рядом с оркестром, ощущаешь более тесный контакт с публикой. Нет ни сценического действия, ни находок постановщика, которые порой отделяют артиста от зрителей. В концерте нас ничто не разделяет. В оперном спектакле нас связывает с публикой само участие в нем. Мы, артисты, словно инструменты для создания художественных образов Верди, Доницетти, Моцарта…

На концертной эстраде артист связан с аудиторией более непосредственно. Мне очень нравится чувствовать этот прямой контакт. Кое-кто из певческой элиты может смеяться надо мной, но этот контакт я ощущаю везде: и на стадионе, где присутствуют пятьдесят тысяч человек, и в небольшом зале, где всего сотня слушателей. То же самое я чувствую и выступая на телевидении, где число зрителей просто не поддается воображению.

С сольными концертами я побывал всюду: в России, в Южной Америке, Японии, Китае, Юго-Восточной Азии, Мексике… Немного найдется мест, где я не пел.

О некоторых из этих замечательных концертов стоит рассказать особо. Один из них состоялся в России в мае 1990 года. У Горбачева в это время были политические осложнения, и он не часто показывался на публике. Мне говорили, он боялся, что его встретят недружелюбно и газеты потом напишут об этом или (еще хуже) покажут это по телевидению. Когда я пел в Москве, то Горбачев пришел на концерт: он сидел в глубине ложи, чтобы его не видели. Меня это очень тронуло. Позднее, когда мы встретились лично, он произвел на меня большое впечатление.

Политика меня не очень интересует. Чтобы иметь твердые политические пристрастия, необходимо разбираться в ней лучше. Но я убежден, что надо отдать должное и Горбачеву, и Рональду Рейгану за прекращение «холодной войны». Для всех нас, так долго живших в темном страхе, конец вражды — это просто замечательно! Думаю, что это произошло не случайно. Конечно, в обеих странах есть могущественные силы, которые хотели бы сохранить напряженность в отношениях. Именно потому я испытал большое волнение при встрече с Горбачевым. Убежден, что значительным улучшением международных отношений мы обязаны именно ему.

Другой концерт, который навсегда останется в моей памяти, состоялся в 1991 году, когда я пел в лондонском Гайд-парке. Почти для всех (кроме нескольких первых рядов) этот концерт был бесплатным. Если люди хотели сидеть близко, они покупали билеты. Но все, кто хотел послушать этот концерт, могли прийти и без билетов. Я очень боялся (к несчастью, так и случилось), что в день концерта будет лить дождь. Ни отменить, ни перенести концерт мы не могли, так как его должны были транслировать по телевидению. Пришлось смириться. Сцена и оркестр помещались в «раковине», вся же публика расположилась под открытым небом. Говоря «вся публика», я не ошибаюсь. Я сам видел, что в первых рядах сидели принц Уэльский и принцесса Диана, премьер-министр Джон Мейджор с супругой, другие знатные гости. Чтобы быть точным — присутствовали все, кроме королевы.

Когда начался концерт, те, кто сидел впереди, раскрыли зонтики. Огромное поле зонтов. Но после первой моей арии по громкоговорителю всех попросили закрыть зонтики, так как из-за них никому ничего не было видно. После этого объявления раздался взрыв аплодисментов. Все, кроме сидящих в первом ряду, были довольны. Принцесса Диана сразу же сложила зонтик, и все сделали то же самое. Это невероятно, но со сцены я видел этих людей, которых заливали струи дождя. Мне было неловко, что я, сухой, стою под крышей, смотрю вниз и в нескольких шагах от себя вижу принца Уэльского и принцессу Диану, премьер-министра Англии. И всех их поливает дождем.

Организацией концерта занимался Тибор Рудаш, очень важный в моей жизни человек, о котором я расскажу подробнее чуть позже. Он и Герберт с женами сидели в первом ряду и мокли вместе с особами королевской крови. Во время концерта я сделал жест в сторону этого ряда знакомых мне людей, чтобы показать, как я расстроен и как им сочувствую. Я воздел руки и попытался изобразить на лице, как мне грустно за них.

Кое-кому в публике повезло: на них были дождевики и шляпы с полями от дождя. Остальные же просто сидели и мокли. Я очень переживал, наверное, еще и потому, что сам всегда страшно боюсь простуды. Похоже, все смирились с такой погодой. Все происходившее казалось мне чем-то нереальным. Более благодарных слушателей у меня никогда не было. Настроение было замечательное: я пришел к ним, чтобы дать им радость, а они пришли и тоже радовались.

Еще раньше, когда я пел в «Конвент-Гарден», меня приглашали на обед в Букингемский дворец и на некоторые официальные приемы. Тогда я и познакомился с принцем Чарльзом и принцессой Дианой. Они мне оба очень понравились. Принц увлекается оперой и проезжает большие расстояния, чтобы увидеть где-нибудь конкретную оперную постановку. Он в дружеских отношениях со многими оперными певцами. И принц Чарльз, и принцесса Диана — очень приятные люди, и я глубоко сожалею, что у них в жизни возникли проблемы.