Накануне дня рождения Кристины мы сказали Анне, что к обеду у нас будет примерно тридцать человек. Накормить столько людей для нее нетрудно, и мы вместе начали составлять меню, которое бы понравилось Кристине. Трудности начались тогда, когда выяснилось, что двадцать два человека из гостей собираются у нас переночевать. В нашем доме только шесть спален, но Анна сказала, что проблем не будет, она все устроит. Анна не перестает меня восхищать.

Гости начали съезжаться примерно с четырех часов. Когда приехала виновница торжества, я еще дремал в гамаке, но Кристина подошла и села рядом, чтобы мы могли поговорить наедине. Когда дочери приезжают в Пезаро, с каждой из них мы хоть недолго, но беседуем. Не имеет значения, что нет специальных тем для обсуждения, просто мне хочется знать, чем они сейчас занимаются, с кем общаются, что их больше всего интересует.

Николетта говорит, что у меня с дочерьми необычные отношения: мы откровенны друг с другом и ничего не скрываем. Я для них больше друг, чем обычный итальянский отец. Например, мои дочери рассказывают мне о свои сердечных делах (иногда в деталях). Это удивляет Николетту. Билл спросил Джулиану, правда ли это. Она ответила: «Да. Он наш друг, но и отец тоже, поэтому мы рассказываем ему не все».

Когда гости уже собрались, Адуа и ее сестра Джованна решили нарядиться в забавные костюмы. Они взяли две мои гавайские рубашки, подпоясались, надели шорты, белые гольфы и шляпки в виде пилоток. Не знаю, кого они изображали — может, гавайских мотоциклисток, может, двух сумасшедших сестер-итальянок. Я хотел их сфотографировать, но они держались скованно, поэтому пришлось попросить их улыбнуться. Но улыбки были какими-то натянутыми, и я созорничал: «Вспомните то время, когда вы обе писали в штанишки!» Улыбки получились…

У моих дочерей есть друг — композитор из Барселоны. Это большой, грузный мужчина с темной бородой. Все сказали, что он похож на меня. Поэтому мы с ним тоже решили одеться в одинаковые костюмы, в такие же, как Адуа и Джованна: облачились в гавайские рубашки, гольфы, кепки. Я посадил этого гиганта позади себя на мотороллер, и мы сделали несколько кругов по террасе. Нас в это время фотографировали, и на снимках это выглядело так, будто Паваротти совершает прогулку со своим братом-близнецом.

Лучше всех в нашей семье умеет наряжаться в разные костюмы моя сестра Лела. Однажды она всех разыграла, одевшись католическим священником. Но на этот день рождения Кристины она приехала из Швейцарии, где проводила отпуск, и устала с дороги, чтобы устраивать подобный маскарад. Мы разговаривали с Биллом, когда Лела вошла. Она поцеловала меня и сказала ему: «Мой брат — открытая книга, и я его люблю. Можете так и написать». Нас у родителей только двое, и мы провели вместе большею часть жизни.

Обед получился замечательный. Мы с Анной готовились к нему несколько дней. Первыми были поданы просцютто и инжир, потом было тальятелли с рагу. Гвоздем программы стали большие блюда с различными морскими продуктами, приготовленными на гриле, и огромные миски с горячим шпинатом, приправленным лимоном и чесноком. Потом мы ели салат из помидоров, латука, холодных бобов и местных сыров. И еще был именинный пирог, который Анна пекла все утро.

За столом зашел разговор о моем друге Джильдо Ди Нунцио из «Метрополитэн-Опера», который был у нас в Пезаро семнадцать раз и помогал мне готовить новые роли. Он стал почти членом нашей семьи. Этим летом мне не надо было разучивать ничего нового. К наступающему сезону я готовил только роль Канио в опере «Паяцы», которая уже давно в моем репертуаре: я участвовал в ее записях, а также исполнял ее в концертном варианте под управлением дирижера Риккардо Мути.

Биллу, который всегда носит в кармане миниатюрный магнитофон (на случай, если я вспомню что-нибудь интересное для нашей книги), пришла идея. В Пенсильвании они с Джильдо живут по соседству и вскоре должны были встретиться. Вот он и решил обойти с магнитофоном всех сидящих за столом, чтобы каждый мог передать Джильдо слова привета.

Идея понравилась, и все начали наперебой хватать микрофон. Каждый говорил что-то вроде: «Каро (дорогой) Джильдо! Как жаль, что тебя сейчас нет с нами». В игру включились все, даже те, кто не был знаком с Джильдо. Все шло нормально, пока не настала очередь отца сказать ему свое приветствие. Отец не умеет обращаться с современной техникой (как и многие в его возрасте): он решил, что это телефон, и ждал, когда Джильдо ответит. Мы тоже ждали, пока он разберется, но тут вошла Анна с большим пирогом и поставила его перед Кристиной. Моя дочь задула свечи, мы хором спели для нее песню, а внуки Анны стали разливать гостям шампанское. Я подал знак, и внизу, за террасой вспыхнул фейерверк и красиво осветил небо над берегом. Мы услышали крики людей на пляже. Так продолжалось не менее двадцати минут.

Я еще оставался за столом, когда некоторые гости начали расходиться по террасе, разбившись на группки. Я увидел, как Кристина разговаривает с кем-то, а моя младшая дочь Джулия подошла к ней сзади и обняла. Просто так. Какое счастье, что все в нашей семье любят друг друга!

Билл сказал мне:

— Лучано, я не видел твоих дочерей тринадцать лет. Какими они стали красивыми молодыми женщинами! Ты, должно быть, счастлив?

Я очень горжусь ими и поэтому мог ему ответить:

— Да, я счастлив.

Лето подошло к концу, и я уже начал думать, что ждет меня в следующем сезоне.

После конного шоу в Модене в сентябре я полечу в Нью-Йорк, где начну репетировать «Паяцев», которыми в октябре открывается новый сезон в «Метрополитэн-Опера».

В конце октября вернусь в Италию, чтобы репетировать «Бал-маскарад». Премьера состоится в театре «Сан-Карло» 4 декабря, и спектакль будет идти весь декабрь.

После Рождества, которое мы встречаем с семьей в Модене, я лечу в Портленд, штат Орегон, где пою в предновогоднем концерте.