Она как-то странно посмотрела сквозь меня, будто думала, стоит ли открывать свою тайну. Потом усмехнулась и сказала: "Анна. Но ты можешь звать меня Ежик".

Только гораздо позже я узнал, что это прозвище она сообщает лишь самым близким людям. Даже не знаю, чем заслужил такое доверие.

…Ежик…

Чаще я звал ее просто Ежка или Ежонок.

После той первой встречи я три дня не звонил ей. Ждал. Думал, вдруг это ошибка. Вот встану утром, а душа, как и прежде — пуста. Никого там нет, кроме меня самого.

Потом ждать мне надоело. Я позвонил, и мы договорились встретиться в парке аттракционов. Тогда у меня совсем худо было с деньгами, не то что сейчас. Я как представил, сколько угрохаю на этих вертушках…

Но все решилось проще.

Я дождался ее возле ворот парка. Она не опоздала. Но сразу же сказала, что передумала. Лучше сходить в зоопарк. Мысленно я возблагодарил высшие силы, и мы спустились в подземку. Зоопарк был на другом конце города.

Весь день мы гуляли среди клеток, прудов и павильонов. Ежик все время молчала. Вскоре я почти уверился, что она и в самом деле пришла смотреть на зверей, а не со мной общаться. В итоге мы оба не проронили ни слова за все время «свидания». Анна полностью ушла в созерцание зверья, а я только делал вид, что мне интересно, какой это там медведь-тигр-волк сидит за решеткой. Мои мозги целиком занимала только эта девочка.

Другой бы может обиделся… А я — нет. Что поделать, если это Ежик… От нее не приходилось ждать нормальных девичьих повадок.

Впрочем, тогда я еще плохо знал ее.

На самом деле Анна умела болтать часами. Но в любом случае ее разговоры не походили на треп обычных девчонок, которых я раньше знал. Анна любую тему поворачивала с такого угла, что я только диву давался.

Мне было хорошо с ней.

Не смотря на все капризы и депрессии.

Мы стали часто встречаться. Гуляли вдвоем по городу. Денег у Анны было всегда больше, чем она могла истратить. И вскоре я почти перестал переживать на эту тему.

Одно было плохо.

Она меня не любила.

Гулять — пожалуйста. Или сидеть у меня дома часами. Иногда оставалась на ночь и спала в кухне на диванчике у стола. А я в своей комнате. Никакого секса. Даже намека. Она целовала меня в уши и в нос перед сном, желала спокойной ночи и все… Я был совершенно не интересен ей как мужчина.

Поначалу это вгоняло меня в ступор, и я сам стремительно начинал погружаться в депрессию. Потом стал злиться. Но, в конце концов, смирился. А что мне оставалось? Насильно мил не будешь. К тому же… мне казалось, Ежик просто не понимала, что такое любовь между мужчиной и женщиной.

А каково это, когда любимая девушка сидит в соседней комнате…

Я был почти уверен, что она девственница.

Через год такой дружбы я уже почти отчаялся пробудить в ней ответное чувство. В наших отношениях ничего не менялось. И бросить ее я не мог. Во-первых, потому что бросать девушку — это всегда жестоко, даже если ты с ней не спишь. Во-вторых, я просто был не в силах этого сделать. Слишком сильно привязался. Зубами не оторвешь.

Не знаю, догадывалась ли Анна о моих терзаниях. Она действительно была странная. Денег имела кучу и при этом одевалась как попало. Будь на Ежикином месте другая девушка, я бы, наверное, постеснялся с ней на люди показываться. А с Анной не задумывался о такой ерунде. Просто был счастлив идти рядом. И даже думал, что мне, может быть, завидуют другие парни. Ведь одежда не главное в человеке. К тому же Анна была действительно красива. Сама она, правда, не верила в это. Совсем не воспринимала себя как женщину. Я не мог этого понять. Меня всегда повергали в трепет ее ясные глаза, по-детски открытое нежное лицо, забавная походка, тонкие руки с худыми запястьями и пальцами музыканта…

Что толку. Она будто не видела себя. А раз так — какая разница в чем ходить?

Однажды, гуляя по магазинам, мы заглянули в отдел нижнего белья. У меня как раз были деньги, и я очень хотел сделать ей хороший подарок. Ну и предложил сдуру — давай купим тебе лифчик! Минуту Ежик сверлила меня своим странным инопланетным взглядом, а потом просто сказала: "Пойдем отсюда". Так я окончательно убедился, что лифчики она не носит. И, увы, не потому, что считает свою грудь красивой и без того. Просто ей не нравилось, как "эта сбруя" стягивает тело. "Такая фигня, ты себе даже не представляешь!"

Косметикой она тоже не пользовалась.

День рожденья она не любила. Еще больше, чем лифчики.

"Подарки эти от родственничков… такие глупые… ненужные. Всегда. Мама с детства дарит одежду, которая мне не нравится. Отец — какие-то нелепые безделушки. Я уже не говорю про теток и дядьев…Только один человек сумел угадать. Вот смотри, — она задрала свитер на спине, оттянула вниз край джинсов, и я увидел на ее коже, чуть выше копчика изящную татуировку. Ежик. Маленький колючий зверек с круглыми бусинами глаз. Размером не больше грецкого ореха. — Нравится?"

Мне нравилось.

Мне нравилось все, что имело отношение к ней.

Как-то раз увидел в газете ее фотографию. Настоящий мастер снимал. Ежик сидела на краю фонтана, обхватив ногами его бортик, как лошадиные бока. Она отрешенно смотрела на сверкающие струи, а слегка приоткрытые губы словно хотели что-то сказать, да забыли что. Я как сумасшедший вцепился в эту газету. Машинально сунул деньги продавцу и упал на ближайшую лавочку. Сердце стучало отбойным молотком. Даже не знаю, отчего оно так. Но когда я увидел моего Ежонка на этой обложке, мир замер и перевернулся. Будто бомба внутри взорвалась. Думать я не мог. Просто смотрел на фотку и стремительно погружался в необъяснимое чувство, для которого и названия-то нет.