«Кто он? Друг или враг? Человек, способный оказать услугу, или провокатор? А если о его переходе была извещена Сюргуль, кто передал ей весть? Где искать связи?»

Интуиция подсказывала Якову, что здесь что-то нечисто. Но интуиция не доказательство, особенно если имеешь дело с умным и опытным врагом. Враг ли он?

Открылась дверь, в комнату вошел капитан — пограничник в идеально сшитом кителе с алеющими в петлицах рубиновыми шпалами. От белоснежного подворотничка до зеркально начищенных сапог — все на нем сияло, как только что снятое с витрины универмага.

— Товарищ капитан, — приветствуя его, доложил Кайманов, — разговор начали без вас, так уж получилось. Остапчук, покажите протокол...

— Хорошо, продолжайте. Сулейманов, будете мне переводить.

Ястребилов сел за стол, приготовился слушать, а Кайманов ощутил некоторую неловкость: сам он свободно владел курдским, туркменским, фарси, азербайджанским языками, мог бы не хуже Сулейманова переводить Ястребилову, но тот и в присутствии Якова каждый раз брал с собой переводчика.

«Что ж, может быть, комендант и прав, — подумал Яков, — с Сулеймановым мне не надо отвлекаться от самого допроса».

— Продолжай, Клычхан, — по-курдски сказал Кайманов. — Постарайся рассказать подробнее о том, что происходило у вас перед войной, что происходит сейчас. Кто ты, откуда, кем был до того, как пошел работать на Даш-Арасы'. Уверен ли в том, что германские агенты действительно убили твоего брата Казанфара? Постарайся говорить подробнее.

— Якши, арбаб, я постараюсь.

— Не называй меня хозяином. У нас хозяев и слуг нет.

— Якши, Кара-Куш...

Клычхан на секунду задумался, выбирая, с чего начать. Ястребилов и Кайманов приготовились слушать. Якова насторожило то, что на ладонях у Клычхана после месяца каменных работ не было мозолей. Уж кто-кто, а он-то знал, что значит долбить горы...

— Было нас четыре брата, — сказал Клычхан. — Имели землю. Жили хорошо. Я и Казанфар, да будет его путь усеян розами в благоуханных садах аллаха, стали торговать. Люди уважали. Но двенадцать лет назад всемилостивейший наш правитель, да сгорел бы он сам и сгорел бы его отец, сказал: «Германский кайзер — мой лучший друг». Этот черный день до дна иссушил светлый арык нашей жизни. Торговля сначала сжалась, как сжимаются листья под ветром пустыни, а потом иссякла совсем, как иссякает родник в летний зной. На всех нас посыпались несчастья, ибо, как сказал мудрец, в сломанную дверь все камни летят...

Кайманов и Ястребилов молча слушали. Сулейманов негромко переводил, Остапчук записывал. Клычхан, глядя прямо перед собой, продолжал:

— Перед войной у шаха не стало валюты: алчный всегда в нужде. Заключил он с Гитлером договор товары на товары менять. Германские Загар-Раш, да не наполнятся родники моих глаз видом этих гиен, всех нас за горло взяли. Нефть и хлопок, рис и джегуру, урюк и миндаль, сабзу и бидану [5] стали вагонами и кораблями к себе отправлять. Нам старые свои товары по двойной цене сбывать.

— Есть у меня в нашем парламенте — Меджлисе — друг, большой человек, — продолжал Клычхан. — Он сказал: Загар-Раш вывезли от нас товаров на триста девяносто миллионов риалов, а ввезли только на сто шестьдесят. Дефицит — двести тридцать миллионов риалов. Чем отдают долги? Везут к нам то, что у них нигде больше не берут. Перед войной во все фирмы понасажали своих советников, чтоб им не видеть собственных детей. Аэродромы строят, дороги строят, город наци — Назибад строят, Браунес Хауз — коричневый дом — в Тегеране строят. На аэродромах самолетов — как саранчи в год змеи. Под дорогами и мостами — мины. Кто за все это платит? Наши люди платят, те, что за товарами к нам ходили. Теперь они к немцам ходят! Народ стал бедный, как суслик-песчанка в засуху. Купцы разорились...

Капитан Ястребилов, внимательно слушавший переводчика, прервал Клычхана:

— Вы назвали сумму задолженности Германии вашей стране. Откуда она вам известна?

— Я уже сказал, арбаб, — с достоинством ответил Клычхан, — у меня есть друг в Меджлисе, он мне сам говорил.

— Послушайте, Клычхан, — сказал Ястребилов, — я внимательно следил за вашим рассказом и думаю, что говорите вы совсем не то, что нужно. Что вы нам морочите голову вашим братом? При чем тут какие-то Загар-Раш, экономические проблемы? Речь идет о вас. Вы нарушили границу, находитесь в советской пограничной комендатуре. Прежде всего вы должны сказать, кто вас послал, с кем вы связаны, к кому шли на явку, с какой целью? Отвечайте по существу и не тяните время. Чем откровеннее все расскажете, тем для вас будет лучше.

— Я пришел предупредить, — все еще спокойно, с достоинством ответил Клычхан. — Загар-Раш минировали мост к щель Даш-Арасы'. Всех, кто там работал, солдаты забрали. Людей надо спасать. У вас там, где солнце уходит, началась война. Если вы не успеете, она начнется здесь, где солнце над головой.

— Все это очень интересно слушать, — сказал Ястребилов. — Но я еще раз задаю вам прямой вопрос: кто вас послал, к кому вы шли, где явка?

Лицо Клычхана потемнело. Из-за отворота халата он достал сложенную узкой полоской газету.