Две эти истории — про одно и то же. «Я всю жизнь, всю жизнь хотела такую лампу!» — так что ты всю жизнь хотела? Свободу или лампу? Наша интеллигенция все время показывала, что она такая бескорыстная, скромная: ковбоечки, очки на веревочке… А потом вдруг оказалось, что ужасно хочется лампу! Это метафора, конечно.

Я слышал в Баден-Бадене, как представитель туристической фирмы, встречающей «новых русских элитариев», охарактеризовал одного известного и высокоинтеллигентного российского политика: «О, это замечательный человек! Замечательный! Он только за два дня сообщает, какого цвета „роллс-ройс“ мы должны ему подать, чтобы машина была в цвет его пиджака, и как именно мы должны его дальше принимать». Этот политик в эпоху Советского Союза был образцом интеллигентности и скромности.

Могу привести бесконечное количество примеров потрясающего потребительского безумия, охватившего нашу элиту. Безумия, не входящего ни в какие рамки, когда вдруг оказалось, что ничего, кроме материальности, кроме этой чечевичной похлебки, нет. Что нет никаких высоких идеальных ценностей — пусть не совпадающих с нашими или прямо противоположных. Их нет вообще!

А что такое человек, отключенный от высокого? Если он подключен к энергии убийств и разрушений, то это просто машина зла. А если он ни к чему не подключен, то это такая амеба, жадно пожирающая окружающую ее среду и ни на что больше не способная.

От того, что часть людей, отрекшихся от самих себя, теперь оказалась на голодном пайке, ничего не меняется. Я помню митинг в конце 80-х годов у гостиницы «Москва». С балкона гостиницы оратор кричал: «Господа! Господа!» Стоявшая рядом со мной женщина в стоптанных туфлях возликовала: «Нас назвали „господа“!» Я ей говорю: «Милая, почему вы решили, что это вас так назвали? Там, где есть господа, есть и рабы». Она зашипела: «Прислужник номенклатуры! В наших рядах прислужник номенклатуры!» Ей казалось, что «господа» — это относится к ней.

Но, когда сломлено чувство первородства, внутреннее ощущение верности своим идеалам, человек превращается в раба или в вещь, в объект бесконечной манипуляции. Он не становится господином. Все то, что, казалось, за последние 70 лет ушло из мира: бесконечная иерархия, ощущение, что господин — это господин до конца, а раб — это раб до предела, — снова возвращается в мир. Мы уже видим книги, в которых говорится о фактическом отказе от идеалов не только нашей революции 1917 года, но и Великой Французской революции. Чего стоит такое название — «Свобода от равенства и братства»? Где-нибудь в мире это может быть сказано?

А вот интервью с представителем довольно высоких фондов, занимающихся проблемами образования: «Частное образование — это замечательная вещь. У нас такие хорошие преподаватели, есть даже из Гарварда. В бизнес-школах учат очень правильно. Люди смогут получить настоящее образование». Корреспондент спрашивает: «Простите, а если у человека нет денег на платное образование, что же он тогда должен делать?» Интервьюируемый отвечает: «Знаете ли, ум и богатство находятся в положительной корреляции» (то есть чем больше ума, тем больше денег, и наоборот, — поясняю тем, кто не знает этого математического понятия).

В какой еще стране мира можно позволить себе сказать, что ум и богатство находятся в положительной корреляции? Где этот сумасшедший или хам, который позволит себе такое? Но это уже можно здесь! Потому что здесь сломленные люди, отказавшиеся от первородства, рассматриваются как слизь. Я знаю очень высоких либеральных политиков, которые давным-давно сказали: «Народ после того, как он отрекся от себя, — воск, из которого мы будем лепить все, что захотим».

Нужно было все отдать, чтобы потом другие думали о тебе, что ты воск в их руках, что из тебя можно лепить все что угодно! И эти «другие» имеют право так думать, потому что произошло отречение, произошло падение, произошел отказ от себя.

А дальше наступает ад. Ад на то и ад, чтобы установить в нем абсолютную иерархию господства. Не относительную, а абсолютную. Россия в этом смысле становится местом для очень скверного и очень опасного эксперимента — она становится слабым звеном в цепи гуманизма, в цепи понимания того, что сильный должен помогать слабому, в цепи сострадания, в цепи солидарности. В конечном итоге, в цепи великой христианской культуры, в которой человек человеку брат, а не волк.

Думали, что откажутся только от идеалов, которые прославлялись последние 70 лет. Но так не бывает. Когда начинается такой отказ, то дальше придется, как говорили в армии, «копать отсюда и до обеда». То есть до беспредела.

Следующий горизонт — христианство. Христос пришел к бедным и обездоленным и сказал, что в каком-то смысле все равны. Или даже: «И последние станут первыми». Значит, бедные обладают некими прерогативами по отношению к богатым.

Теперь все, что говорилось в этом отношении и уравнивало людей, отменяется, и отменяется именно в России. Сначала слова о положительной корреляции между богатством и умом. Потом — новая система образования. Все кричат: «Боже мой! Почему так мало предметов бесплатных? Как же так? К чему готовят наших детей?»