Шрифт:
И на его счастье, русские выиграли со счетом два-один.
31
Вернувшись из Греции в Москву, Ольга не могла найти себе места. Даже намаявшись днем на работе, а вечером со школьными уроками сына, его ужином, стиркой и прочими домашними делами, она не могла заснуть. Отец, который носил ее на руках и на плечах, отец, который горячим утюгом грел ей простыни, когда она болела, отец, который заплетал ей косы и называл «моя Оленька», отец, который лепил с ней снеговиков, научил ее ходить, читать, плавать, смеяться смешному, бегать на лыжах и коньках, любить жизнь, верить в Бога, надеяться на Него и самой пробивать стены головой, – этот отец в плену у каких-то сомалийских пиратов! Подумать только – в XXI веке пираты! И он может погибнуть, буквально умереть, если через несколько дней у него кончится инсулин!
Как она могла заснуть, когда где-то там, в Индийском океане с ним в любую минуту может случиться непоправимое?! И ведь всем плевать, всему миру буквально наплевать, никто и пальцем не шевелит – ни правительства, ни военно-морские флоты, ни даже хозяева корабля! Весь мир занят своими делами, словно две дюжины кораблей и четыреста моряков, которых захватили и держат сегодня в Сомали эти чертовы пираты, – это ничто, ерунда, мелочь.
Ольга даже по ночам сидела в Интернете, обзванивала всех, кого могла и не могла, – и знакомых, и правительственных чиновников, и пароходства, и руководителей Интерпола и ЮНЕСКО, – и всюду наталкивалась либо на унылое равнодушие, либо на ничего не значащие обещания…
А утром на ТВ – все те же светящиеся экраны мониторов, рутинный шквал телефонных звонков, рутинная нервотрепка и рутинный дым коромыслом в курилке. Но в кабинете главного редактора Ольга была предельно сдержанна:
– Олег Борисович, на сомалийском пиратстве зарабатывают не только и даже не столько сами пираты, а страховые компании. За проход через Аденский залив они с каждого судна берут по 60 тысяч долларов! А там за день проходит до 300 судов. Понимаете, какие это деньги? И чем больше пираты захватывают кораблей, тем выше поднимается страховка и тем больше доходы у страховых компаний!
– Да? Круто… – сказал Главный.
– Но и это не все! А военные, которые конвоируют суда через Аденский залив? Бесплатно они проводят только корабли своих стран, а с остальных тоже берут деньги! И наконец, в Лондоне адвокатские фирмы, которые специализируются на переговорах с пиратами, – они затягивают эти переговоры на месяцы, поскольку у них почасовая оплата – «всего» 500 евро в час! То есть чем дольше наши в плену, тем больше все на этом зарабатывают!
Но Главный уже знал, куда она клонит.
– И теперь ты хочешь в Лондон?
– Не за ваш счет. Жены моряков прислали мне деньги на поездку…
Главный, раскурив трубку, встал и походкой режиссера Говорухина принялся ходить по кабинету. Наконец он нашел свой имидж, подумала Ольга.
32
Это случилось на четырнадцатый день плена, в самый что ни на есть скучно-рутинный день изнурительной жары и изнурительного, как пытка, ожидания.
С утра Махмуд открыл сейф в капитанской каюте и кивком разрешил капитану достать оттуда последнюю коробку инсулина и упаковку со шпицами. Казин открыл коробку, в ней было пять ампул по 0,5 г каждая. Он вскрыл одну ампулу, набрал инсулин в шприц, а коробку с четырьмя ампулами осторожно закрыл и отдал Махмуду. Тот запер ее в сейф, и Казин сделал себе укол в бедро.
На нижней палубе третий помощник и электромеханик ловили рыбу под присмотром Высокого Сахиба, освобожденного ими от позорного наказания. Чуть поодаль, на корме, рядом с козой, привязанной к кнехту, Лысый Раис, сидя орлом над бортом судна, справлял нужду и наблюдал за рыбаками. А справив, выпрямился, подтянул штаны и, взяв козу за загривок, достал из кармана финский нож и перерезал ей горло. Кровь хлынула алым потоком, он поднял козу за задние ноги над морем и слил эту кровь в воду.
Буквально в тот же миг на эту кровь рванули из глубины акулы, их плавники ножами вспороли воду и закружили вокруг кровавого пятна.
А Раис стал потрошить зарезанную козу.
Поскольку у рыбаков не было никакого улова, Сахиб подошел к Раису, взял из его ведра козлиные потроха и принес третьему помощнику и электромеханику. Те наживили кровавые и еще теплые куски потрохов на крючки и забросили в воду. Акулы тут же накинулись на эту наживку. Но одна акула сорвалась вместе крючком, а вторую электромеханик и третий помощник капитана – вдвоем – с трудом вытащили на борт.
Тут на грузовой палубе среди принайтованных танков и гаубиц появились капитан и Махмуд.
– Ну какие пятьдесят миллионов?! Это же старые танки, не новые, – говорил Казин Махмуду и даже ногтем царапнул по краске одного из танков. – Смотри! Покрашены поверх ржавчины. Не то что миллион – я бы за такой и ста тысяч не дал!
– Они стрелять могут? – спросил Махмуд.
– Ну… Наверное, могут. Но…
– Вот! – перебил Махмуд. – А нигерийским идиотам все равно – ржавчина, не ржавчина. Они за эти танки дадут пятьдесят миллионов, а за пушки и снаряды еще пятьдесят. Получается сто. А мы за все требуем пятьдесят!