Голова налилась тяжестью.

— Что будет? Не знаю, что будет…

Вдруг он взорвался:

— Большевики разденут нас донага, вот что будет! Будь проклят этот час!

Квиесис в бессилии упал на койку радиста. Снаружи бушевал шторм, по радио передавали какой-то марш. Артур не спеша застегнул тужурку. Какое имеет значение все это?..

Квиесис заметил, что Артур направился к двери. Ему было жутко остаться одному, один на один с ужасными словами, которые, подобно лязгу танковых гусениц, все еще гремели в ушах.

— Останьтесь, Артур! Куда вы идете, Артур?

— Я?.. Я к капитану, господин Квиесис… доложить…

— Да, правильно… надо поговорить с капитаном Вилсоном… с Парупом… надо обсудить, как быть дальше, — беспомощно бормотал Квиесис.

Надо поговорить с Парупом. Паруп теперь его компаньон, пускай тоже пошевелит мозгами… Квиесис вздрогнул. Паруп… Ведь у Парупа теперь отнимут дома… Бедный Паруп… Бедная Алиса… Такой выгодный брак, и теперь все идет прахом! От этой мысли у Квиесиса закололо в левом боку — у Парупа отберут дома, на-ци-о-на-ли-зи-ру-ют. А «Тобаго»? Что будет с «Тобаго»?!

Вот когда он ощутил всю жестокость удара. Не чей-то дом рухнул. Рухнул его собственный дом.

— Мой корабль! — простонал Квиесис. — Все пропало! Пропал труд всей жизни!

Радист сочувственно смотрел на хозяина, на его внезапно осунувшееся лицо, выражение которого непрестанно менялось — полное недоумение, отчаяние, ненависть, боль, отупение. Наконец щеки Квиесиса вновь обрели естественный цвет. Слава богу, что судно не в Риге, как дома Парупа, а на полпути в Америку. Туда до него не добраться. Пока что «Тобаго» его собственность! А если команда потребует немедленного возвращения на родину, что тогда? В Риге эти проклятые большевики ведь отберут «Тобаго», так же как, наверное, уже успели присвоить остальные пароходы… Этого допустить нельзя!

Команда ничего не должна знать! Во всяком случае до поры до времени.

— Артур, мальчик мой!..

— Да, господин Квиесис?

— Давай подумаем вместе, что теперь делать…

— Да, господин Квиесис… Ума не приложу. Это просто ужасно…

— Нам всем грозят ужасы. Но мы, латыши, не отступаем перед бедствиями. До последнего дыхания исполняем свой долг. И мой святой долг коммерсанта — выполнять обязательства. В Сантаринге ждут груз. И я доставлю его, что бы там ни было! После этого отпущу команду на берег. Пусть их убираются в красный рай, если хотят! Я никого не лишу этой радости.

— Правильно, господин Квиесис, так я им и передам, что в Сантаринге каждый может действовать как хочет.

— Подождите, Артур, вы еще молоды, плохо знаете людей. Этот сброд может додуматься до того, что захочет в виде подарочка прихватить с собой «Тобаго», чтобы подмазаться к новым властям… Я о себе не думаю, Артур, много ли надо старому человеку… Я думаю об Алисе. Я буду беден, как церковная крыса, не смогу даже платья купить моей ненаглядной Алисе… Артур, ведь вы ее любите… Неужели вы будете в состоянии равнодушно смотреть, как она терпит нужду? Помогите ей!

— Ради мадемуазель Алисы я все… Но что я могу сделать?

— Вам ничего не надо делать, мой мальчик, ничегошеньки. Вы только не смейте никому рассказывать… И без этого никакого сладу нет с командой. Они способны отобрать у меня судно!..

Эта мысль была невыносима. Забыв, что перед ним радист, Квиесис изливал свою боль:

— Мое судно! Самое лучшее, самое современное в Латвии! Я продал «Кримулду», продал «Намейкиса», продал все, чтобы купить «Тобаго». Он мой, он кусок моей плоти! — Тут он опомнился. — Артур, так вы обещаете? Я полагаюсь на вас!

— Да, господин Квиесис… Но я не имею права… В море, на судне ничего нельзя делать без ведома капитана… Я обязан доложить капитану…

— Никому! Даже Алисе! Вилсон мне друг, но у него нет вашего характера, нет вашей школы. Вы умеете ставить интересы отечества превыше всего, а он еще может проболтаться. Попадет это судно в лапы большевикам или нет — зависит от нашей выдержки… Я знаю Алису, она этого не забудет, она сумеет отблагодарить вас.

Квиесис был убежден, что говорит правду. В конце концов, небольшой романчик Алисы с этим симпатичным парнем сравнительно скромная плата за такое судно, как «Тобаго».

Казалось, Артур все еще колеблется.

— В чем дело, Артур? Или, может, я ошибся? Вы не любите Алису?

— Но Алиса… она не любит меня… у нее есть другой…

Квиесис горько усмехнулся:

— Чепуха! Паруп вам больше не конкурент. Неужели вы действительно думаете, что моя дочь способна выйти замуж за этого пьяницу?

— Нет. Но тот, кого она прячет в своей каюте…

Перспектива визита к Алисе порядком смущала Вилсона. Басням про любовника он не верил. Скорее, барышня из милосердия взяла какого-нибудь безбилетника к себе в каюту. Разве мало таких, кто не может найти себе работы в Латвии? Вилсон сам полвека тому назад так же пробрался на корабль и пустился на поиски счастья. В пути никто его не кормил, и уже на второй день пришлось вылезти из убежища, пойти с повинной к капитану… Теперь он сам капитан. Вилсону отнюдь не хотелось вмешиваться в Алисину затею. Однако отказаться от выяснения, в чем там дело, он не имел права — хозяин остается хозяином…