— Джорджи, мальчик мой, ты спишь? — спросила она тихим, нежным голосом.

Джордж промолчал.

Тогда Нэнси зажгла свечу, стоявшую у постели, и скользнула по нему взглядом. От широкой улыбки по ее лицу побежали морщинки. Она вынула из кармана халата десять шиллингов и положила на прикроватную тумбочку.

— Это, Джорджи, тебе на расходы. Здесь пятнадцать шиллингов, — соврала она. — На неделю, думаю, хватит. Не ходить же тебе пешком на работу, да еще в такую погоду!

Джордж тупо смотрел на мать, а когда она сделала движение рукой, буквально вжался в подушку. И в тот же момент услышал ее хриплое хихиканье и почувствовал прикосновение ее холодных пальцев к щекам. Затем рука ее скользнула вниз и стала массировать ему грудь, отчего плоть его напряглась. Он инстинктивно потянул одеяло, пытаясь прикрыть живот. Нэнси сдвинула одеяло и ухмыльнулась:

— Джорджи, мальчик мой, ты ведь не покинешь свою мамочку, не покинешь, да?

Она совсем близко наклонилась к нему, обдав его запахом духов.

Хоть бы она ушла, оставила его в покое! Но так трудно было отказаться от своих привычек. С самого детства образ Нэнси ассоциировался у Джорджа с сексуальными ощущениями. Вот и сейчас она крепко сжала его член и принялась ласкать.

При этом в глазах ее прыгали огоньки.

— Джорджи, мальчик мой, твоя мамочка так любит тебя! — приговаривала она, играя его членом, пока не почувствовала, что пальцы ее стали липкими от его семени и все его щуплое тело содрогнулось в конвульсиях.

— И Джорджи тоже любит свою мамочку, да?

Она привлекла его к себе, крепко поцеловала в губы, задула свечу и вышла из комнаты так же бесшумно, как и вошла.

И внезапно — будто плотина прорвалась — Джордж затрясся в тяжелых рыданиям, лишенных какой бы то ни было логики, как и его мысли, и принялся утирать кулаками слезы. Он ненавидел ее! Как же он ее ненавидел! Ненавидел ее грязные прикосновения, доводившие его до оргазма, сами ее руки. Но, что самое ужасное, он в то же время ее любил! Еще как любил!

Нэнси в это время лежала рядом с Джедом, прислушиваясь к рыданиям сына, и улыбалась: у нее остался теперь один только Джордж, и он не смеет уйти! По крайней мере, до тех пор, пока она сама этого не захочет! Так было со всеми ее детьми.

Она уснула. Джед перевернулся с боку на бок и громко испортил воздух. Он и не подозревал, что после разговора с Джорджем ему в этом доме больше нет места.

Утром, едва Джордж проснулся, его уже ждал завтрак. Быстро набив живот, он отправился на работу, а во время получасового перерыва на ленч сходил в магазин и купил башмаки. С работы он ехал автобусом, к его приходу уже был готов обед.

Нэнси встретила его почти торжественно. Лишь поздним вечером до него дошло, что Джеда больше нет, что он ушел. Будь Джордж попрактичнее в житейских делах, он сразу смекнул бы, в чем дело. Но этого не случилось, и он, как всегда, испытывал к матери благодарность.

Нэнси сделала все, чтобы события минувшей ночи выветрились из памяти Джорджа. До следующего случая.

Старший констебль Фредерик Флауэрс сидел у себя в кабинете, просматривая последнюю информацию по делу «Потрошителя из Грэнтли». Ничего хорошего: начало февраля, а убийца все еще на свободе. К любому убийству у средств массовой информации повышенный интерес, но к убийству на почве секса особенно. Всякого рода газетенки пытаются извлечь для себя из этого максимальную выгоду. Он установил определители номеров на своих телефонах и, как мог, ограждал себя от репортеров таких газет, как «Сан» или «Стар», которые только и ждут, чтобы на чем-нибудь подловить полицию! Размышляя об этом, Флауэрс откинулся в кресле.

За двадцать два года службы он пережил множество перемен как в самой полиции, так и в отношении общества к ней. Было же время, когда полицейских уважали, любили, боялись — да-да, боялись! А теперь что? За руку схватить нельзя. Даже подозреваемого. Непременно сыщется его дружок, член парламента, и начнет вопить про грубость в полиции! И еще про нераскрываемость преступлений! Не успели труп обнаружить, а им уже через сутки преступника подавай!

Флауэрс нахмурился: не найдут они маньяка, всякие там «кровоточащие сердца Иисуса» и им подобные достанут-таки Флауэрса. А найдут — на него навалятся психологи, активисты «общественного служения», всевозможные «чайники» из бывших государственных мужей, которые, выйдя со скандалом в отставку, стали вдруг необычайно либеральными, и примутся доказывать, что убийцу, поскольку он невменяем, нельзя привлекать к уголовной ответственности. В итоге этого сукина сына поместят в психбольницу в Броудмуре и создадут ему такие шикарные условия, о которых он и мечтать не мог на воле. Такое уже было. И не раз. Флауэрс видел это собственными глазами! Но в настоящее время и пресса, и общественность жаждут крови убийцы, а не полиции! Так что надо воспользоваться моментом и поскорее изловить Потрошителя.

И Флауэрс скрепя сердце вновь погрузился в отчеты. По средам он обычно играл в гольф, но сегодня об этом и мечтать нечего! Не хватало еще, чтобы его сфотографировали прямо на поле, а фотографию поместили в газетах! Тогда его просто сожрут и не поперхнутся. Телефонный звонок заставил погруженного в размышления Флауэрса подскочить в кресле. Это была секретарша.

— Ну что там еще?! — рявкнул Флауэрс, нажав кнопку приемного устройства.

Сидевшая в проходной за пультом Джанет закатила глаза: ну и манеры у этого Флауэрса! Отвратительный тип!