– Вы не ранены? – ласково спросил державший меня молодой человек, заглянув мне в глаза.

– Он упал! Спустите шлюпку!

Послышался топот многих ног.

– Нужно бросить спасательный круг.

– Где спасательные жилеты?

– Успокойтесь! Подождем, пока он всплывет, – раздавались вперемешку разные голоса.

– Что это?…

Молодой человек собирался прикоснуться к моему шарфу. Я отбросила его руку и присела на корточки.

– Мари, ты испугалась? Все будет хорошо. Тебе не о чем больше тревожиться. Я едва не умерла от мысли, что тебя похитили, что тебя уже нет в живых. Ах! Что он с тобой сделал! У тебя ничего не болит? Какой негодяй! Мерзавец! К счастью, все обошлось благополучно. О, Господи! Хорошо, что ты все-таки жива. Правда, господин инспектор? Я вам бесконечно благодарна. Несомненно, девочку нужно обследовать в больнице. Вы не поможете мне посадить ее в машину «скорой помощи»?

Мама продолжала что-то бубнить. Ее голос меня обволакивал. Но только звук от всплеска упавшего в море человека стоял у меня в ушах.

Труп переводчика подняли только через три дня. Его обнаружила команда полицейских аквалангистов. Тело утопленника раздулось от газов, образующихся в результате гниения, одежда порвалась, и он был полуголым. Голова его тоже раздулась в два раза, так что переводчика было почти не узнать.

Он был приговорен уже давно. Четыре с половиной года тому назад переводчик избил владельца часовой лавки, поссорившись с ним по какому-то незначительному поводу. Он ударил его по голове выставленными на продажу настенными часами и нанес рану, на лечение которой потребовалось три недели. Поэтому личность переводчика было легко установить по отпечаткам пальцев.

В больнице я провела только одну ночь. Как было записано в медицинской карте, врач тщательно обследовал все мое тело и не обнаружил даже самого маленького повреждения или кровоподтека. Странно, что никто не заметил, что на голове у меня было много ран, нанесенных острыми концами ножниц. Когда я шевелила головой на подушке, у меня страшно саднило кожу.

Допрос обо всем, что со мной случилось, был проведен с пристрастием. Его вела женщина-полицейский. Присутствовали также психиатр и юрист. Но я на все вопросы отвечала только, что ничего не помню. Они ошибочно истолковывали это как следствие шока, который я испытала. Поскольку подозреваемый был мертв, потерпевшую ни к чему было заставлять переживать все заново. Они пришли к выводу, что это только усугубило бы душевные страдания девушки. Когда я не вернулась ночевать, в отеле всю ночь был сильный переполох, и наконец мама обратилась за помощью в полицию. Предполагали, что меня могло унести первой большой волной, смыть внезапным наводнением. При допросе продавец кофе подтвердил, что видел меня утром на борту катера с каким-то странным человеком. Обо всем этом мне сообщила наша уборщица. Она говорила настолько возбужденно, что мне казалось: она считает нужным выразить сочувствие, но при этом не может скрыть своего любопытства.

Однако все это уже не имело никакого значения. Переводчик был мертв. Вот что главное.

Прошло больше десяти месяцев, пока у меня отросли волосы. За все это время я ни разу не сидела за стойкой. Я не появлялась перед гостями, выполняла только подсобные работы. Но когда волосы отросли до прежней длины, мать уже не стала их укладывать.

– Попытайтесь найти черновой перевод романа, главную героиню которого зовут Марией, – это была единственная просьба, с которой я обратилась к полиции. Но сколько они ни искали, обнаружить тетрадь с переводом им не удалось. Зато полицейские нашли пленки с моими фотографиями.

Поскольку забрать труп переводчика было некому, его сожгли в крематории, после чего урну с пеплом захоронили на городском кладбище. А племянник так больше и не объявился.