— Что, в больнице Святого Михаила все произошло так же? — спросил я.

Кортленд отрицательно покачала головой.

— Нет. Там умерли все. Мой отряд все время находился снаружи.

Я кивнул.

— Этим утром я еще был простым копом, — произнес я.

— Знаю.

Мы могли бы многое сказать друг другу, но сейчас говорить не хотелось…

— Есть живой! — воскликнул Дитрих.

Мы обернулись. Человек в измазанном лабораторном халате пытался выползти из-под мертвого бродяги. Почти ничего не соображая в болевом шоке, он потянулся к первому встречному в беззвучной мольбе о помощи. Олли Браун стоял над ним, и презрительная гримаса искажала его лицо. Он вынул пистолет и щелкнул предохранителем.

— Отставить! — проревел я, устремляясь к нему, однако Браун уже прицелился.

Внезапно шаг вперед сделал Гас Дитрих, он схватил Олли за запястье и резко вывернул вверх. Пистолетный выстрел прозвучал как гром даже для моих оглохших ушей.

Пуля засела в деревянной балке в тридцати футах над нами.

Я впился взглядом в лицо Олли.

— Отставить сейчас же, лейтенант!

Его черты изуродовал гнев, но спустя миг он взял себя в руки. Старший Симс встал между Брауном и ученым, похлопывая по стволу.

— Пусти его, сержант, — сказал я, и Дитрих отошел в сторонку, метнув на нас жесткий взгляд. Олли я приказал: — Спрячь оружие.

Он посмотрел мне в глаза, покосился на раненого, и на мгновение мне показалось, что Браун хочет повторить попытку, но затем он опустил пистолет, поставил на предохранитель и убрал в кобуру. Медики сейчас же кинулись обихаживать пострадавшего.

— Да что с тобой такое? — прорычал я. — В какой части приказа говорилось «уничтожать безоружных пленников»?

— Это кусок дерьма, — засопел Олли.

— Он единственный выживший, которого мы сможем допросить.

Олли ничего не сказал. Пришлось подхватить его под локоть и оттащить в сторону. Я не церемонился и, когда он попытался высвободиться, стиснул пальцы без особой нежности. На его лице, обычно каменном, проступила гримаса боли. Я ослабил хватку, и он вырвал руку.

— Ладно, Олли, давай кое-что уточним, прямо сейчас.

— Нечего тут уточнять, — скривился он и прибавил саркастически: — Сэр.

— Еще одна остроумная реплика, и ты вылетишь из отряда. — Он заморгал при этих словах и прикусил язык. Я придвинулся ближе. — Ты первоклассный боец, Олли, и я хотел бы работать с тобой и дальше, но от человека, который не в состоянии исполнять приказы, не будет пользы никому. Сейчас я первый и последний раз задам тебе вопрос. Ответь, ты в команде или нет?

Олли выдерживал мой взгляд долгие секунды, затем резко выдохнул и медленно набрал в грудь воздуха.

— Твою мать, — проговорил он.

Я ждал.

— Я в команде.

— Мои правила, мои решения?

Он мотнул головой и на миг закрыл глаза.

— Да, сэр. — На этот раз никакого сарказма.

— Смотри на меня, — приказал я. Олли повиновался. — Повтори еще раз.

— Да. Твои правила, твои решения.

Я кивнул.

— Значит, не будем больше это обсуждать.

Затем повернулся и пошел назад, к своим ребятам, решив ничего не объяснять Дитриху и Кортленд. Вскоре к нам присоединился Олли. Тогда я попросил минуту внимания и сказал:

— Полагаю, нас будут допрашивать, когда мы вернемся в Балтимор. Им необходимо знать все. — Я выдержал паузу. — У меня есть друг, доктор Руди Санчес. Он полицейский психиатр. И хороший человек.

— Психотерапевт? — переспросил Скип.

— Да. Он здесь, в ОВН, и всем нам не помешает зайти к нему на несколько минут.

— Это зачем? — поинтересовался Скип.

Старший повернулся к нему.

— Скажи-ка, сынок, думал ли ты сегодня утром, что до ужина успеешь поубивать зомби и пострелять в маленьких детей?

Весельчак уставился в пол.

Старший положил ему на плечо широкую ладонь.

— Поверь мне, Скип, ты не сможешь заснуть, оставив все это при себе, не рассказав никому.

Олли стоял молча, только глаза сверкали и руки сжимались в кулаки.

Банни произнес:

— Я вообще никогда не засну.

Склад ОВН, Балтимор.

Вторник, 30 июня, 20.51

Вертушка доставила нас обратно, на склад в Балтиморе. По дороге Грейс сообщила, что там для всех бойцов отряда устроены квартиры.