Шрифт:
Все бы хорошо, но в первый раз, когда влюбленные попытались встретиться, они обнаружили, что не могут перейти реку – через реку не было проложено моста. Орихимэ плакала так, что слетелись сороки и пообещали, построить мост через реку, расправив и соединив крылья, чтобы влюбленные могли встретиться. Все бы хорошо, но сороки еще сказали, что, если будет дождь, то они не смогут прилететь и выполнить обещание, и двое влюбленных должны будут ждать до следующего года.
И потому каждый год жители Ямато празднуют седьмой день седьмой луны, прославляя верность, любовь и терпение. Каждый стремится отличиться в каком-либо ремесле или искусности написания стихотворений.
Седьмого дня седьмого месяца в императорском дворце состоялась Церемония Звёзд или как её ещё называли в столице: Прошение об искусности.
Для церемонии перед императором на специальной церемониальной подставке были разложены семь небольших свитков. Рядом на подносе стояли семь тушечниц, сосуд для хранения капель росы, подле них лежала кисточка.
Слуги со всем тщанием смешали тушь с каплями росы, и император соблаговолил собственноручно начертать иероглифы на каждом из семи свитков, обмакивая кисть поочередно в семь тушечниц. Иероглифы означали: небо, звёзды, верность, любовь, надежда, терпение, искусство.
Так началась Церемония Звёзд. Я бы скорее охарактеризовала это празднество, как состязание в написании стихов. На него приглашались все придворные, имевшие хоть какую-то способность к сочинительству. Я также попала в их число и начертала кистью на свитке следующее трёхстишье:
Мошек лёгкий ройВверх летит, – воздушный мостДля моей мечты. [31]Отчего именно эти строки легли на свиток из-под моей кисти? Трудно сказать, возможно, виной тому жара, окутавшая город и императорский дворец.
31
Автор Кикаку. Перевод В. Марковой.
В это день прислуга во дворце распахнула створки-сёдзи настежь, пытаясь хоть как-то проветрить душное помещение. Но, увы… Жара стояла невыносимая. Поэтому состязание в одном из дворцовых залов получилось скоротечным.
Этой ночью я плохо спала, мучаясь не только от духоты, но и от того, что Норимицу остался у одной и визитных жён, прислав мне лишь короткое послание.
Я начертала женским фонетическим письмом [32] ему ответ:
Забыта тобой.Овладеть бы и мне умениемЛегко забывать.Но, как ты, моё сердце жестоко —Подчиняться, увы, не желает. [33]32
В эпоху Хэйан считалось, что мужчина должен владеть искусством китайском каллиграфии, а женщина упрощённым фонетическим письмом. Однако Сей Сенагон владела каллиграфией.
33
Акадзомэ Эмон. Перевод Т. Соколовой-Делюсиной.
…Томимая душевными муками, я покидаю своё горячее ложе, накинув лишь хлопковое кимоно, иду чрез бесконечный дворцовый коридор.
Что я хочу найти в тиши ночной? Успокоенья? Неужто ночь способна мои раны залечить?..
Неожиданно останавливаюсь около распахнутых фусуме. Не могу побороть любопытство, заглядываю внутрь… И что же я вижу?! Придворная дама дремлет, укрывшись тонким покрывалом. Её возлюбленный видно только что покинул любовное гнёздышко. Я вздыхаю, невольно завидуя ей…
Иду дальше, выхожу во внутренний двор. Пытаясь убежать от самой себя и заглушить душевные переживания, ставшие нестерпимыми, бреду по извилистой дорожке, ведущей в сад…
Мимо проходит мужчина… В свете масляных фонарей различаю на нём хакама пурпурно-лилового цвета из шёлка-сырца, пояс на них не завязан… Короткое кимоно распахнуто, под ним прекрасное сильное тело… Я невольно смущаюсь, мужчина же улыбается. Я в смятении, ещё миг и я не смогу справиться со своими эмоциями и упаду, подобно юдзё в его объятия. Спешу удалиться… Но чувствую, как незнакомец долго сморит мне вслед.
(Следующие строки госпожа Сей Сенагон дописала в своём дневнике спустя год. Мурасаки не суждено было их прочитать.)
Позже я узнала, что ночной красавец был ни кто иной, как Фудзивара Мунзё. В тот момент я даже не подозревала, что наши судьбы переплетутся так крепко, словно лианы со сросшимися корнями. Нас охватит такая любовная страсть, и мы накинемся друг на друга, словно изголодавшиеся дикие звери, дабы удовлетворить её. Ничего подобного я не испытывала с Норимицу, возможно потому что в начале нашего брака мы были оба слишком юны. А впоследствии мне приходилось делить супруга с визитными жёнами. Я постоянно ощущала в наших поцелуях привкус горечи…
Бреду дальше по саду, выхожу к Павильону Свиданий. Его сёдзи распахнуты, словно приглашая ночного странника или странницу, подобную мне, испытать в его глубинах любовное наслаждение.
Приблизившись к строению, тотчас понимаю, что оно не свободно. В нём кто-то есть…
И снова не в силах справиться с пагубным любопытством – заглядываю внутрь. На ложе раскинулась женщина, скудный свет масляной лампы освещает её. Её кимоно распахнуто, волосы разметались по полу, словно шёлковые нити. Раскрытый веер небрежно брошен подле ложа…