– Ты разве никогда не приказывала слугам? Затянуть корсет, наполнить ванную, подать ужин?

– Никогда. Просто просила, а отец еще и всегда настаивал, чтобы я училась все делать сама. Мама только поддерживала. Да и слуги нас любили, все сами с радостью делали. Мы никогда на них не повышали голос, - уткнувшись лицом в грудь Ричарда, вспоминала я. Становилось спокойней.

– А мой отец всегда приказывал. И всегда был мною недоволен. Подумаешь, разок в ванную технический спирт налил и подогрел.

– Разок?
– с подозрением переспросила я.

– Разок спирт, раз вместо заживляющего масла эвкалиптовое на открытую рану, пару раз с пищеварением проблемы устраивал...
– с некоторой ностальгией и удовольствием вспоминал Экзор, а я думала, как же это... неприятно и мерзко прислуживать собственному отцу.
– Ладно, вернемся к эксперименту. Тебе - свет, мне -тьма. Бери пипетку и осторожно втягивай каплю.

Вынырнув из объятий Экзора, я пару раз глубоко вдохнула и выдохнула, собираясь с силами. Опыт надо завершить без всяких нервов и ошибок. Вытянув из бархатных оков шкатулки небольшую колбу со светом, я осторожно открутила плотную крышечку и пипеткой забрала сверкающий осколок солнца. Вся лабораторная посуда обработала составом, не позволяющим расширяться столь опасной материи, иначе бы большую часть зелий и составов мы бы не получили и не сумели удержать. Через прозрачную преграду в моих пальцах сверкала капля абсолютной чистоты. Безжалостной и всепроникающей. Неуправляемой. Пока что.

– На счет три добавляем капли.

– Хорошо.

Бурая масса нетерпеливо завращалась под куполом и протянула щупальца ко мне и Экзору.

– Раз, - начал отсчет Ричард и капельки стихий вплотную прижаты к куполу в своих стеклянных тюрьмах.

– Два, - носик пипетки проник через стекло купола не ощутив преграды. Экзор снова колдует одной рукой, но на этот раз хоть с палочкой. Так точность большая. Щупальца тут же нетерпеливо потянулись к кончикам пипеток.

– Три, - скомандовал Экзор, и бурая масса забурлила, втянув в себя капли первородных стихий. Пипетки словно отрезало, и в руках остался только осколки трубочки с ровным срезом. Под куполом творилось нечто невообразимое. Та самая магическая буря бушевала и светилась теперь не грязными боками, а клубилась тьмой, через которую, словно через плотные грозовые черные тучи, просвечивали молнии и свет солнца.

– Разделяй!
– приказал Экзор и буран тут же успокоился, застыл единым облаком тьмы, через которую слепил глаза свет, отбрасывая блики на стены и зелья в лаборатории. В этом свете горели зеленым огнем глаза Ричарда. Довольные глаза.

Клубок начал вытягиваться в стороны и разделяться, на два комка, будто слипшиеся черно-белым запеченным сыром. Вот только это было две звезды. Ко мне тянулось маленькое солнце, на лучиках которого горела тьма, втягиваясь ручейками и прожилками в сердцевину, а со стороны Экзора чернела дыра, заглатывающая тьму из пространства и капельки света, которые огненными линиями чертили узоры на матовой поверхности к самому сердцу новой сущности.

– Хороший мой, - Экзор ласково погладил купол, где к нему прижималось его темное солнышко. Я тоже прикоснулась к стеклу, где его чуть нагревал свет.

– Моя прелесть, - улыбнулась я. Сущность будто обрадовалась и закрутила пару лучиков красивыми вензелями.

– Теперь надо им дать дом, - с такой же ласковой улыбкой прошептал Ричард и вытянул из кармана два кольца. Одно мужское, с толстым ободом из белого золота, а второе - женское, с тонкими переплетениями проволоки черненого серебра. В каждом кольце был прозрачный матовый камень. Идеальное вместилище для двух сущностей.

– А теперь осторожно пинцетом, так же аккуратно, как и пипетками, на счет два отдаем колечки своим подопечным, - объяснил Ричард.

Как только кольца оказались под куполом, две звезды втянулись в прозрачные камни, окрасив их в свои цвета. Теперь можно было снять купол и полюбоваться тем, что у нас получилось.

У меня в руках горела искра света с ободком чернил, которые стекали в глубину камня, а у Ричарда камень можно было бы назвать гагатом за матовую полированную поверхность, но вот алые прожилки, будто лава, текли в недрах минерала и пульсировали под темной кожей граней.

– Лучшие стражи и лучшие убийцы. Безграничная сила первородных стихий, драконий ум, ярость бури, совесть младенца и мудрость старика. Преданные только хозяину или создателю. Раньше в мире был всего один такой камень, который сейчас горит в короне нашего правителя, но теперь вас трое, ребята, - усмехнулся Ричард.

– И что ты будешь с ними делать?
– спросила я, с трудом отрываясь от созерцания чуда и отдавая его на хранение шкатулке, в которой до этого томились свет и тьма.

– Понятия не имею, - беззаботно пожал плечами Экзор и запрятал шкатулку в сейф. Вот только я уже научилась кое-что читать по лицу этого прохвоста.

– Имеешь, - уверенно заключила я.

– Имею, но не скажу. Кстати, ты как научилась различать, что я лгу?

– Глаза у тебя просто слишком предвкушающе блестят, - то, что они просто горят зеленью, можно было не уточнять. Ричард посмотрелся в зеркало и досадливо поморщился.

– О, ясно. Это у меня бывает. Но уж больно идея хороша. В свое время узнаешь и оценишь. А теперь пошли завтракать, раз мы такие молодцы. Да не куда-нибудь, а в городок в соседней долине. Там так вкусно запекают куриную грудку!