– Постой, мальчик. Я еще не кончила разговаривать с тобой.

Барни остановился и с опаской посмотрел на нее. Потом нехотя сделал несколько шагов назад, еле волоча ноги в драных ботинках.

– Позвольте мне уйти, ваша светлость, – сказал он извиняющимся тоном. – Ведь вы получили письмо, разве этого мало?

– Кто вручил его тебе?

– Я не знаю его имени. Раньше я никогда не видел этого человека. Я согласился выполнить его поручение, потому что он заплатил мне. Остальное меня не интересовало. Мои папа с мамой умерли, и у меня на попечении сейчас две маленькие сестренки. Одна из них еще совсем кроха. – Своим рассказом он надеялся вызвать сочувствие дамы к воображаемой драматической ситуации. Может быть, она раскошелится на один или два фартинга.

– А как выглядел этот мужчина? – В ее голосе не было и намека на жалость.

– Я не могу точно припомнить его внешность, – уклончиво ответил Барни.

– Как жаль. Это плохо… для тебя. – Леди как бы ненароком вынула из кармана шелковый кошелек, расшитый золотыми нитями, и медленными движениями крутила его в руках.

Барни не спускал прищуренных глаз с кошелька. Он уже получил свое от Тренчарда за доставку письма, но никогда не упускал случая урвать немного лишнего.

– На нем был голубой сюртук и белые чулки. Вообще же он высокого роста…

– Насколько же он высок?

«Да, эта леди – въедливая штучка, – решил Барни, – и к тому же скупа, как черт». При таком богатстве она еще хочет сполна получить за свои деньги. Обдумывая степень риска, мальчишка молчал. Он не хотел, чтобы его постигла участь Найла Форрета.

– Я не могу сказать точно. Может быть, он такой же высокий, как этот ваш ужасно грубый слуга.

– А что ты скажешь о его телосложении?

– Он силен, как бык. Уж это точно.

– Как, по-твоему, он похож на джентльмена?

– Некоторые люди говорят, что раньше он принадлежал к сливкам общества, а потом занялся разбоем.

Пытливая леди ухватилась за эти слова, как голодная дворняжка за кость.

– И ты говоришь, что встретился с ним первый раз в жизни?

– Сомневаюсь, что я мог видеть его где-то раньше.

Заставить Ровену отступить было труднее, чем сдвинуть с места гранитную скалу.

– А ты не подумал, что я могу отправить тебя в магистрат. Там тебя заставят говорить.

– Но за что? Я ничего не сделал вам.

– Мой слуга может рассказать, как схватил тебя при попытке проникнуть в наш дом.

– Это неправда, ваша светлость. Вы сами знаете, что это не так.

Но Барни Джерроу достаточно хорошо знал жизнь, поэтому не сомневался, что в магистрате не станут слушать какого-то жалкого бродягу из Саутуорка, а поверят словам привратника богатой леди. И уж тем более прислушаются к ней, если она сама обратится с заявлением. Таким образом, уже к концу дня он может очутиться в тюрьме Ньюгейт, где его быстро сгноят.

– Если прекратишь свои глупые игры и расскажешь о том, что меня интересует, то получишь шесть золотых монет. По-моему, это неплохая плата за такую ничтожную информацию. Или ты так не считаешь?

Властный тон леди обескуражил Барни, и с минуту он отупело смотрел на нее, не произнося ни слова. Шесть золотых суверенов. За такие деньги он бы продал родную мать в гарем какому-нибудь турецкому султану, а заодно с ней и Полли.

– Так что вы хотите услышать от меня, мэм?

– Расскажи мне все, что тебе известно о Дизайр Гилфорд.

Близился вечер, когда Дизайр вернулась с лондонской биржи после похода за покупками вместе с леди Мирабель. Она поднялась наверх, в свою комнату, и начала раскладывать пакеты.

– Пока вас не было дома, принесли вот это письмо, – сказала Тильда, протягивая ей депешу на серебряном подносе.

При виде печати на конверте, Дизайр поднесла руку к губам. Спохватившись, она постаралась придать себе невозмутимый вид. Тем временем служанка помогала ей переодеться перед обедом.

Ровена выслушала рассказ Барни о его поездке в «Золотой Якорь», заплатила ему положенную сумму и отпустила восвояси. Потом, не теряя времени даром, открыла конверт и прочитала письмо. Она аккуратно запечатала письмо, так что впоследствии Дизайр не обратила внимания на то, что печать была нарушена. Да и едва ли можно было заметить чуть расплывшуюся каплю воска. У нее подрагивали руки, когда она читала адресованное ей послание.

«Я нахожусь в Лондоне, но задержусь здесь недолго. Мне нужно увидеть тебя и поговорить. Приходи на встречу со мной в полдень, через неделю, отсчитывая от сегодняшнего дня, в лавку миссис Латимер в Патерностер Pay. Я закажу для нас отдельную комнату на третьем этаже. Енох рассказал мне о том, как вы расстались в «Золотом Якоре», но я хотел бы услышать от тебя, из твоих уст, что произошло после этого.

Если ты не придешь повидаться со мной, мне будет нетрудно догадаться о причине. Каждый из нас пойдет своим путем, и тебе не нужно будет опасаться, что я попытаюсь увидеть тебя вновь».