— Никто тебя не провел, — с трудом проговорил Перси. — Ты сам сделал свой выбор, и теперь ты должен выполнить клятву.

Слепой царь застонал в агонии. Он описал круг, от него исходил пар, и он медленно превращался в ничто, пока от него не остался старый халат и пара тапочек-зайчиков.

— Это самые отвратительные из всех военных трофеев, — брезгливо поморщился Фрэнк.

В голове Перси раздался тихий женский голос: «Азартная игра, Перси Джексон… — Это был сонный шепот, в котором присутствовало что-то вроде злобного восхищения. — Ты заставил меня сделать выбор, и в моих планах ты более важен, чем старый ясновидец. Но не испытывай удачу. Когда к тебе придет смерть, я тебе обещаю, она будет более мучительной, чем от крови горгоны».

Хейзел подцепила халат кончиком меча. Под ним ничего не оказалось — никаких следов Финея, пытающегося возродиться. Она с уважением посмотрела на Перси.

— Это был или самый отважный, или самый глупый поступок в твоей жизни.

Фрэнк недоуменно покачал головой.

— Перси, как ты мог знать? Ты был так уверен, что он выберет яд?

— Гея, — пояснил Перси. — Она хочет, чтобы я добрался до Аляски. Она думает… Я не совсем уверен. Она думает, что сможет использовать меня в своих планах. Она воздействовала на Финея — и он выбрал нужный ей сосуд.

Фрэнк в ужасе смотрел на то, что осталось от старика.

— Гея предпочтет убить своего собственного слугу, а тебе сохранить жизнь? И ты на это делал ставку?

— Планы, — пробормотала Элла. — Планы и козни. Дама в земле. Большие планы на Перси. Вяленое мясо для Эллы.

Перси протянул гарпии всю упаковку с мясом, и она взвизгнула от радости.

— Нет-нет-нет, — бормотала она нараспев. — Финей нет. Еда и слова для Эллы — да.

Перси нагнулся над халатом и вытащил салфетку из кармана. На ней было написано: «ЛЕДНИК ХАББАРД».

Рисковать жизнью ради этих двух слов… Он протянул записку Хейзел.

— Я знаю, где это, — обрадовалась она. — Известное место. Но путь туда… ох как далек.

Гарпии на деревьях вокруг парковки наконец пришли в себя. Они возбужденно закудахтали и слетелись к ближайшим фургонам, нырнули в окна и проскользнули на кухни. На разных языках закричали повара. Фургоны заходили ходуном. Во все стороны полетели перья и коробки с едой.

— Пожалуй, нам лучше возвращаться в лодку, — сказал Перси. — У нас мало времени.

Еще не успев добраться до лодки, Хейзел почувствовала тошноту.

У нее не выходил из головы Финей — такой, каким он был в последние минуты своей жизни: пар валит из глаз, а руки превращаются в песок. Перси заверил ее, что она ничуть не похожа на Финея. Но на самом деле Хейзел не слишком от него отличалась. Она сделала кое-что похуже, чем мучить гарпий.

«Это ты во всем виновата, — сказал Финей. — Если бы не ты, Алкионей не был бы жив!»

Лодка неслась по Колумбия-ривер, а Хейзел пыталась выбросить из головы эти слова. Она помогла Элле соорудить гнездо из старых книг и журналов, которые они извлекли из мусорного ведра библиотеки.

Вообще-то они не собирались брать с собой гарпию, но Элла вела себя так, словно этот вопрос уже решен.

— «Друзья», — бормотала она. «Десять сезонов. С тысяча девятьсот девяносто четвертого по две тысячи четвертый». Друзья распылили Финея и дали Элле вяленое мясо. Элла отправится в путь с друзьями.

Теперь гарпия удобно устроилась на корме, жевала мясо и цитировала строки то из Диккенса, то из книги «50 хитростей, необходимых для дрессировки собак».

Перси стоял на коленях на носу лодки и своей немыслимой властью над водной стихией вел ее в океан. Хейзел сидела рядом с Фрэнком посреди скамьи, их плечи соприкасались, отчего девушка нервно вздрагивала, словно гарпия.

Хейзел вспоминала, как Фрэнк защищал ее в Портленде, как он кричал: «Она хорошая!», словно готов был сразиться с любым, кто возразит ему. А как великолепно он выглядел на склоне холма в Мендосипо — на поляне, посреди выжженной травы с копьем в руке, вокруг него пляшут языки пламени и у ног лежит прах трех василисков.

Если бы кто-нибудь неделю назад сказал ей, что Фрэнк — сын Марса, Хейзел рассмеялась бы ему в лицо. Фрэнк был слишком мягкий и милый. Ей всегда хотелось защитить его, потому что он такой неловкий и постоянно попадает в какие-нибудь неприятности.

Но когда они покинули лагерь, Фрэнк предстал перед ней в другом свете. У него было больше мужества, чем казалось Хейзел. Это Фрэнк защищал ее. И, надо признаться, ей нравилась такая перемена.

Река расширялась, впадая в океан. «Рах» повернул на север. Фрэнк пытался поднять настроение Хейзел глупыми шутками: «Почему Минотавр перешел дорогу?», «Сколько нужно фавнов, чтобы заменить лампочку?» Он указывал на здания по берегам, которые напоминали ему Ванкувер.