Шрифт:
ЭВА. Ты. Вор. Взяточник. Аферист.
Борис Петрович, издав короткое рычание, бросается на Эву и пытается ее придушить. Эве удается освободиться. Она бросается к камину и хватает чугунную кочергу.
ЭВА. Пся крев! Не подходи! Убью!
БОРИС ПЕТРОВИЧ (хватается за голову). Уходи, Эва. Не доводи до греха. Я правда убить тебя могу.
ЭВА. Езус Мария, как набросился. Ты как этот… кабан, вепрь, раненый зверь, да…
БОРИС ПЕТРОВИЧ. Эва, уходи.
ЭВА. Главное, чего ты завелся, я не понимаю. Я сказала что-то, так надо спорить, дискутировать, а ты сразу – развод, душить… Дикий русский мужчина.
БОРИС ПЕТРОВИЧ. Ты – дура, ты ничего не знаешь. Я не вор. У меня нормальный цивилизованный бизнес. Я использую свои возможности, вот и все. Я хороший работник, лучше многих. В моем департаменте все чисто, за три года ни одной проверки… Ты воров не видела, настоящих. А я видел, Эва.
ЭВА. Вот ничего себе схватил, а? Теперь что у меня на шее, интересно, будет? Тебе надо спортом заниматься, Боричек. У тебя много лишнего этого… темперамента.
БОРИС ПЕТРОВИЧ. Главное, достала ты меня ужасно. Ведь кругом враги, Эва, кругом. Ты говоришь – друзья, друзей позвать, а какие могут быть друзья, когда они на мою дачу посмотрят – и у них от злобы все нутро горит. Сейчас за рубль убить могут, а ты – друзья! Только семья, больше ничего. Ты, мама, сын… если бы брат не оказался советской сукой, я ему пожалуйста – зеленую бы улицу открыл. Пожалуйста! Разве я жадный? Честно скажи, в глаза мне посмотри – я жадный? Эва, было одно время, теперь другое время – я что, виноват в этом?
ЭВА. Вот у вас всегда – время, время… Может, и нет никакого времени. Только люди есть. А времени и нет… Я потому, что разволновалась за твой список… Никаких близких – ну, как это…
БОРИС ПЕТРОВИЧ. Хорошо, ладно, какие проблемы! Позовем маму, и Витьку позовем, и Татьяна пусть приходит, а, гори оно все! Ну, иди сюда…
Эва подходит к Борису Петровичу, они обнимаются.
ЭВА (плачет). Я так испугалась… куда я пойду, зима, холодно…
БОРИС ПЕТРОВИЧ. Неужели ушла бы?
ЭВА. Да, и ушла бы! Ты забыл про польскую гордость!
БОРИС ПЕТРОВИЧ. А вот ты не можешь свою польскую гордость куда-нибудь засунуть подальше?
ЭВА. А ты меня без моей гордости разлюбишь.
БОРИС ПЕТРОВИЧ. А действительно, черт его знает… Эва… (Целует ее.) Пойдем?
ЭВА. Что, прямо сейчас?
БОРИС ПЕТРОВИЧ. Прямо сейчас, а чего ждать? Или что тебе надо, с Лехом Валенсой посоветоваться?
ЭВА. Может, после обеда?
БОРИС ПЕТРОВИЧ. Начинается.
ЭВА. Да что начинается, ничего не начинается… Ты меня так расстроил, у меня нервы дрожат… Пообедаем и пойдем, честное слово.
БОРИС ПЕТРОВИЧ. Ладно, давай тогда по маленькой накатим за мир и дружбу между народами.
ЭВА. Давай накатим, Боричек… Только я что-нибудь сладкое…
БОРИС ПЕТРОВИЧ. Все-то тебя тянет на сладкое. Располнеешь скоро.
ЭВА. Глупости, Боричек, я всегда слежу за собой.
БОРИС ПЕТРОВИЧ. Растолстеешь, я с тобой разведусь и женюсь на модели. Чтоб два доска, два соска, посредине гвоздик.
ЭВА. Фи, Боричек, как ты огрубел там в своем департаменте…
БОРИС ПЕТРОВИЧ. Ну, еще накатим, графиня Шепальска?
ЭВА. Давай…
БОРИС ПЕТРОВИЧ. Песенку спой мне – ту, Вовки Москвина, про Вавилонскую башню.
ЭВА (поет).
А когда, а когдаНавсегда улеглисьВ наших мудрых сердцахНемудреные страсти,Мы, как два муравья,Создавать принялисьВавилонскую башнюСемейного счастья.А когда, а когдаПосле тягостных мукВодрузилась она,С виду неколебима, —То, взойдя на нее,Мы услышали вдруг,Что на разных с тобой языках говорим мы…БОРИС ПЕТРОВИЧ. Слушай, Эвка, бери список на юбилей. Давай действительно Володю Москвина позовем – помнишь, мы одно время дружили.
ЭВА. Боричек, он три года как умер.
БОРИС ПЕТРОВИЧ. Ох ты, я не знал.
ЭВА. Я говорила тебе. (Становится у окна.)
БОРИС ПЕТРОВИЧ. Значит, мимо головы пролетело. Ну, так давай посмотрим, кого еще звать. Ты думаешь, стоит маму тащить? Не знаю, не знаю. Старые люди – это, знаешь… старые люди. Потом, ты говоришь, Татьяна, бывшая моя… Тут тоже засада… придет еще с эдаким укоряющим лицом… Эва!