Шрифт:
Вцепившись в свое единственное одеяние, Саша послала в Лукаса волну телекинетической энергии.
– Обманщик!
Лукас фыркнул, ощутив воздействие телекинеза, и лишь сильнее потянул за махровую ткань.
– Умей проигрывать.
Саша неожиданно выпустила полотенце из рук. Лукас замер на месте, а она, развернувшись на пятках, направилась в дом… чтобы захлопнуть дверь прямо у мужа перед носом.
– Ну и кто теперь проиграл?
Выронив полотенце, он наградил ее по-мужски суровым взглядом.
– Я недоволен.
Саша отлично понимала, что он передразнивает ее манеру разговаривать с ним.
– А мне все равно.
Помахав пальчиками, она развернулась - прекрасно сознавая, что Лукасу открывается великолепнейший вид на ее удаляющуюся голую попку - и направилась через спальню прямиком в ванную. Теперь, когда она знала, что поломка была преднамеренной, ей удалось самой все исправить… как раз вовремя, чтобы направить струю воды в лицо вломившемуся в душевую кабину Лукасу.
Очень Голодная Принцесса
От автора: Иногда, работая над другими книгами, я спрашиваю себя, как поживают Саша и Лукас из «Slave to Sensation». И тогда я описываю разные моменты из их жизни. Эти зарисовки – не полноценные рассказы, а лишь крохотные сценки, объемом не больше странички или двух, которые вы, скажем, могли подглядеть в окно, поэтому я нигде их не публикую.
Впрочем, этот вполне завершенный эпизод близок к рассказу, так что, думаю, вам понравится.
– Саша! Любимая!
Заслышав детские крики, Саша почувствовала, как ее губы сами собой изгибаются в улыбке.
– Все ты виноват, - заявила она Лукасу, который пытался спрятать ухмылку – впрочем, не слишком-то успешно.
– А я-то при чем? – развел он руками. – У малышей просто отличный вкус, не говоря уж о хорошем чувстве языка.
Не обращая внимания на мужа, последовавшего за ней, Саша направилась из огромной кухни Тамсин в гостиную, где на диване рядышком устроились Джулиан и Роман.
– Звали, Ваши Высочества?
Котята хихикнули и отодвинулись друг от друга. Джулиан похлопал по сидению между ними, и Саша села. С обоих боков к ней тут же прижались маленькие, теплые и такие драгоценные тельца. Каждый раз, обнимая эту парочку, Саша спрашивала себя, что будущее приготовило для нее и Лукаса. Подняв голову, она встретилась взглядом со своим альфой, усевшимся на краешек журнального столика напротив. В ярко-зеленых глазах горело обещание.
Ее сердце дрогнуло. «Это невозможно», – тут же напомнил ее разум Пси. Но она-то знала, что все возможно. Эмоции были той силой, о которой большая часть Пси давно забыла. Они таили в себе невероятную боль и огромную радость, даруя ей все, о чем она когда-то даже мечтать не осмеливалась.
Маленькая ладошка погладила ее левую руку, и Саша поцеловала Романа в макушку. Он был тише своего близнеца, но вместе они превращались в четырехногую – или восьмилапую, если перекидывались в леопардов – проблему.
– По маме соскучились? – спросила она.
Роман кивнул, а Джулиан с другой стороны поинтересовался:
– Она сегодня вернется?
В его голосе прорезались нехарактерные для него жалобные нотки.
– Да, сегодня.
Тэмми и Нейту пришлось отправиться по делам в другой штат, оставив детей на попечение Лукаса и Саши. Саша обожала близнецов, и, к ее удивлению, обожание было взаимным. Она посмотрела на них по очереди.
– Я обязательно расскажу, как хорошо вы себя вели.
Этим она заработала улыбку от Джулиана и поцелуй в щеку от Романа. Лукас насмешливо глядел на нее. Он знал, что к детям у нее слабость. Саша состроила ему рожицу.
– Саша, расскажи нам сказку.
Услышав просьбу Джулиана, она замерла. Даже после нескольких месяцев в Стае некоторые вещи заставали ее врасплох.
– Хотите сказку?
Два кивка и два выжидающих взгляда блестящих глаз.
Саша в растерянности посмотрела на Лукаса. Она не умела рассказывать сказки.
Все ее детство окружающие пытались вытравить из ее души любые чувства. Никто и никогда не читал ей сказок – ее лишь раз за разом предупреждали держать эмоции взаперти, чтобы они не могли ее уничтожить. Мать шептала ей о реабилитированных - существах из ночных кошмаров, из которых высосали жизнь, превратив в ходячие овощи.
Для Саши самым ярким воспоминанием из детства стало то, как в Центре она увидела реабилитированных, увидела, как они, неестественно выпрямившись, бродят из комнаты в комнату, а в их глазах не отражается ни одного проблеска человечности.