Воздушная армия, располагающая 50 бомбардировочными частями, способными каждая разрушить площадь диаметром в 500 м, может за один налет совершенно разрушить у противника 50 целей: населенных центров, складов, железнодорожных узлов, заводов и пр.

Итак, если, — установив, согласно вышесказанному, границы той части неприятельской территории и моря, против которой воздушная армия может действовать в массе, — мы рассмотрим цели, расположенные в этих границах, то легко будет разделить надлежащим образом эту территорию и море на районы разрушения, содержащие каждый по 50 целей.

Если, например, произведя разделение, мы получим 10 таких районов, это будет означать, что воздушная армия обладает способностью разрушить все цели, находящиеся на неприятельской территории и море, в течение 10 дней операций; останется лишь определить последовательность разрушения этих районов. Все это кажется чрезвычайно простым, но в действительности, наоборот, выбор целей, их объединение в районы и определение последовательности разрушения районов представляют наиболее сложную и трудную часть ведения воздушной войны и составляют то, что можно было бы назвать воздушной стратегией.

Выбор целей зависит от намеченного результата; действительно, эти цели меняются в зависимости от того, желают ли завоевать господство в воздухе, или же отрезать сухопутную армию и морской флот от их баз, или посеять ужас в неприятельской стране, чтобы сломить ее моральное сопротивление, или, наконец, желают действовать против руководящих органов неприятельской страны и т. д.

Выбор одной цели преимущественно перед другой зависит от целого ряда соображений военного, политического, социального и психологического порядка, которые, в свою очередь, обусловливаются обстановкой данного момента и которые нужно исследовать в связи с ней.

Так, например, я всегда говорил, что основной задачей воздушной армии является завоевание господства в воздухе посредством уничтожения всех воздушных средств противника; казалось бы поэтому, что именно они-то и должны всегда являться первыми объектами. Но это не так. Если воздушные силы неприятеля оказываются относительно настолько слабыми, что не могут оказать серьезного противодействия, и может оказаться более «правильным не тратить времени на разрушение целей, имеющих малое значение; напротив, может быть выгоднее выполнять действия, которые причинят противнику значительно более тяжелый урон. Допустим, например, оставаясь всецело в области гипотез, что Германия обладает воздушной армией, а Франция — современной военной авиацией; в этом случае, если бы Германия решилась напасть на Францию, следовало ли бы ей в первый день военных действий разрушить 50 французских авиационных заводов и т. п. или же разрушить 50 площадей указанного диаметра в Париже и его окрестностях, чтобы лишить Францию не ее авиации, но ее мозга?

Таким образом, объединение целей в районы и последовательность разрушения районов зависят от разнообразнейших факторов и могут оказать большое влияние на всю совокупность воздушных операций.

Я не верю в возможность установления детализированных норм в этом вопросе. Достаточно будет всегда иметь в виду следующий принцип, аналогичный тому, которым руководятся при военных действиях на суше и на море:

нанести максимальный урон противнику наиболее быстрым способом.

Из этого принципа сейчас же вытекает выгода внезапности начала воздушной войны.

Воздушная армия надлежащей силы обладает такой наступательной мощью, что способна причинить неподготовленному неприятелю чрезвычайно значительный и непоправимый урон, который может в несколько дней повести к полнейшему поражению.

Чтобы удостовериться в истинности этого утверждения, я прошу моих читателей самостоятельно решить следующие задачи.

Допустим, что один из наших возможных противников обладает воздушной армией, в состав которой входят бомбардировочные части, каждая с разрушаемой площадью 500 м диаметром и обладающие соответствующим радиусом действия. Спрашивается:

а) Сколько бомбардировочных частей потребуется, чтобы в один день прервать все железнодорожные сообщения Пьемонта и Лигурии с остальной Италией?

б) Сколько бомбардировочных частей потребуется, чтобы в один день лишить Рим всех сообщений — железнодорожных, телефонных, телеграфных, радиотелеграфных — и повергнуть самый Рим в ужас и смятение разрушением важнейших министерств и крупнейших банков?

Если читатели вспомнят, что под разрушаемой площадью в 500 м в диаметре понимается соответствующая площадь, на которую сбрасывается количество взрывчатых, зажигательных и химических снарядов, достаточное для разрушения всего находящегося на ней и для создания зоны, к которой нельзя приближаться в течение нескольких дней, то они назовут в ответ на поставленные вопросы весьма малые числа, и их представление о могуществе нового военного средства озарится более ясным светом.

Сама грандиозность возможных воздушных нападений заставляет задать себе вопрос: как обороняться?

На этот вопрос я всегда отвечал себе: нападая. Я уже неоднократно подчеркивал ярко выраженный наступательный характер воздушного оружия. Как кавалерия (если только она не спешивается) для того, чтобы обороняться, должна нападать, так и воздушный флот, обладая еще большей наступательной способностью, может обороняться, только нападая.

Но сперва необходимо точно условиться о значении выражения «нападать» применительно к воздушному флоту.