Компрометирующая его бумага исчезла, но беспокойство в душе осталось. Что это с ним? Теперь ему придется еще и каждое свое слово проверять, чтобы нигде не вылезли подобные оговорки? Может, ему пора навестить психоаналитика? За неприятными мыслями прозевал открывшуюся дверь и опомнился только тогда, когда на стуле перед ним аккуратно устроился Питер Хенчли, его непосредственный начальник.

Джейк искренне уважал Питера за профессионализм и доброе сердце, несмотря на то что тот уж очень любил посплетничать. Почему начальник выбрал своим наперсником именно его, Джейк не знал. Может быть потому, что был уверен — дальше него его речи не пойдут? А может, просто любил поговорить в силу возраста: до пенсии ему оставалось полгода и, не в силах преодолеть это вполне человеческое стремление, он разговаривал с тем, кто поближе?

— Слушай, Джейк, ты видел сегодня Лиззи?

Форрест вздрогнул. Да что за день такой сегодня?! Сговорились они его терзать, что ли?!

Он неохотно кивнул, и Питер воодушевленно продолжил:

— Девочка в последнее время просто расцвела…

Джейку очень хотелось заметить, что никаких перемен в ее внешности он не заметил, но сдержался, не желая обнаруживать свой интерес.

— Видно, она все-таки выходит замуж за своего последнего кавалера, этого Макса Флинта. Что ж, чего еще ожидать? Он красив, богат и, похоже, без памяти в нее влюблен.

Джейк прохрипел внезапно пересохшим горлом:

— Ну, до него у нее столько поклонников перебывало, и тоже все богатые и красивые.

Питер наклонился поближе, будто собирался доверить страшную тайну, и приглушенно заметил:

— Но никто из ее поклонников больше пары месяцев не задерживался. А Макс вертится возле нее уже полгода. Это ведь о чем-то говорит.

В пальцах Джейка треснул карандаш, который он небрежно вертел во время разговора. Вздрогнувший от резкого звука Хенчли испытующе посмотрел в лицо собеседника, но ничего, кроме скучающего безразличия, не заметил. Тем не менее насторожился, после чего пробормотал:

— Ну ладно, пойду посмотрю, что делается в отделе. А ты займись документами. У меня в последнее время что-то с глазами — не вижу мелкого текста. — И, величественно поднявшись, он понес свою располневшую фигуру к выходу.

Джейк со злостью бросил предавший его карандаш в урну и, желая поднять донельзя отвратительное настроение, принялся негромко насвистывать, стараясь думать только о работе.

Перед обедом заглянул в отдел и сразу почувствовал запах вкусной еды — Генрих Рудт, упитанный потомок немецких переселенцев, вытащил из микроволновки принесенные из дома сардельки с картофельным пюре, вытряхнул в объемистую тарелку, полил острым кетчупом и принялся неспешно принимать пищу.

Пожав плечами, Форрест закрыл дверь. Ему совершенно не хотелось делать замечания сотрудникам, хотя по должности он был обязан указать, что обед еще не начался. Но в обед хозяйственный Рудт помчится по магазинам — он не доверял эту сверхответственную миссию жене, предпочитая контролировать расходы семьи сам.

Меланхолично приподняв брови, Джейк дождался, когда часы покажут ровно час, и вышел из кабинета. Переполненные лифты шли друг за другом, и он решил пробежать вниз пешком — все равно в спортзал ходить некогда. Перескакивая сразу через несколько ступенек, он уже через пять минут стоял перед зданием и, досадуя, что не надел темных очков, щурился от яркого солнца.

В толпе сослуживцев прошла Элизабет Талертон, и Форрест замер, не в силах оторвать от нее глаз. Остановившаяся в двух шагах от него миссис Милн, моложавая дама неопределенного возраста, работавшая начальницей экономического отдела, пристально его оглядела, вопросительно вскинув выщипанную бровь, но он ничего не заметил. Когда Элизабет скрылась из виду, встряхнулся, как мокрый пес, и поспешил в противоположную сторону.

Миссис Милн с округлившимися от удивления глазами посмотрела ему вслед и чему-то хитровато улыбнулась. Заметив выплывшего из офиса Хенчли, поспешила ему навстречу.

— Дорогой Питер! — Они так давно знали друг друга, что считали себя почти родственниками. — Думаю, нам нужно вместе пообедать!

Предложение больше походило на приказание, поэтому Питер молча развернулся и послушно пошел в сторону кафе.

Азалия Милн, выбрав укромный столик в самом дальнем углу кафе, весело спросила:

— Слушай, Питер, ты в курсе, что твой Форрест по уши влюблен в мою Лиззи?

Хенчли, и сам заметивший нечто подобное, хмуро спросил:

— И что?

Азалия укоризненно покачала головой. Как большинство счастливых в семейной жизни женщин, она обожала устраивать чужие судьбы.

— Им надо помочь!

Откусивший от пиццы изрядный кусок Питер подавился, раскашлялся и с трудом выдавил из себя:

— И как это ты собираешься сделать? А главное, зачем?

Азалия не терпела глупых вопросов. И как это мужчины умудряются не понимать таких примитивных вещей?!

— И ты туда же! Зачем люди вообще любят друг друга?

Питер возмутился. Он тоже не понимал, отчего женщины обожают постоянно совать свои носы в чужие дела.

— Ну, что Джейк влюблен, это и слепому видно. Но вот твоя Лиззи — большой вопрос. По-моему, она никого, кроме себя, любить не в состоянии.