ПАННОЧКА. Ты президента убил?

ВАКУЛА. Холодно.

ПАННОЧКА. Банк ограбил?

ВАКУЛА. Уже теплее.

ПАННОЧКА. Ну и много наварил?

ВАКУЛА. Как тебе сказать... Хватит, чтобы тебя угостить шампанским.

ПАННОЧКА. Ну, что ж, давай.

ВАКУЛА. Что давай?

ПАННОЧКА. Угощай.

ВАКУЛА (растерянно). Прямо сейчас?

ПАННОЧКА (игриво). Ну, а чего оттягивать? Ресторан через дорогу.

ВАКУЛА (глядит в окно на телохранителей). Ты какое больше любишь?

ПАННОЧКА. Французское, разлива тысяча восемьсот тридцать пятого года.

ВАКУЛА. А разлива тысяча восемьсот тридцать четвертого года не подойдет?

ПАННОЧКА. Не подойдет.

ВАКУЛА. Ну и где я сейчас найду это шампанское?

ПАННОЧКА. Думаю, что нигде.

ВАКУЛА. Что же делать?

ПАННОЧКА. Скажем так, у меня осталась одна бутылочка.

Панночка задергивает шторы, зажигает еще несколько свечей, в квартире становится светлее. Подходит к бару. Вакула вглядывается в Панночку. Она вынимает запыленную бутылку шампанского, ставит на стол бокалы.

ВАКУЛА. Я тебя уже где-то видел.

ПАННОЧКА. Я играю в музыкальном театре.

ВАКУЛА. Точно! Ты Панночка!

ПАННОЧКА. Ну, со мной мы разобрались. А ты, значит, тот самый Вакула?

ВАКУЛА (изумленно). Точно. Откуда ты меня знаешь?

ПАННОЧКА. Потом расскажу, а пока помоги открыть шампанское.

Она протягивает ему бутылку. Вакула с удивлением рассматривает этикетку.

ВАКУЛА. Обалдеть можно, неужели это шампанское тысяча восемьсот тридцать пятого года?

ПАННОЧКА. Можешь не сомневаться. В 1835 году точно такое же пил Гоголь.

ВАКУЛА (показывает взглядом на стеллажи). Ты, наверно, балдеешь от Гоголя?

ПАННОЧКА. Ты даже не представляешь себе, как я тащусь от него.

ВАКУЛА (подходит к стеллажу, вынимает книгу). В детстве я зачитывался Гоголем. Помню, как ночью прочитал повесть “Вий”. Ужас как страшно было. До утра всякие ведьмы снились.

ПАННОЧКА. Ну, и кого тебе было жалко: философа Хому или ведьму Панночку? Только честно?

ВАКУЛА. Конечно, философа. А за что ведьму жалеть?

ПАННОЧКА (игриво). А почему бы ведьму не пожалеть? Она ведь тоже женщина, как я.

ВАКУЛА (игриво). Ну, если она такая же красивая, как ты… (Открывает старую книгу. Удивленно читает.) Надо же - “Вий” попался!

ПАННОЧКА. В подлунном мире не бывает случайностей.

ВАКУЛА (разглядывает автограф на титульном листе, читает). С днем рождения, Панночка! Николай Гоголь. Тысяча восемьсот тридцать пятый год.

Вакула изумленно присвистывает, возвращает книгу в стеллаж и вдруг начинает хохотать.

ПАННОЧКА. Ты чего?

ВАКУЛА. Я вдруг вспомнил своего школьного приятеля, который собирал автографы известных писателей. У него был автограф и Хеменгуэля, и Шолохова, и Набокова, и даже Шерлока Холмса.

ПАННОЧКА. Ну, и что?

ВАКУЛА. А то, что он сам себе книжки подписывал. Вот такое было у него хобби.

ПАННОЧКА (смеется). Значит, Гоголь не меня поздравил с днем рожденья?

ВАКУЛА (смеется). Факт, что не тебя. И этикетку на шампанское ты тоже сама приклеила! (Начинает открывать шампанское).

ПАННОЧКА. Ты и об этом догадался?

ВАКУЛА. Девочка, кого ты хотела разыграть? Ты даже не представляешь, кто перед тобой стоит!

ПАННОЧКА. Интересно, кто же?

ВАКУЛА. Догадайся?

ПАННОЧКА. Я думаю, что мелкий жулик.

ВАКУЛА. Панночка, зачем так грубо? Я прежде всего - художник.

ПАННОЧКА. Убедил. Ну, а ты представляешь, кто перед тобой стоит?

ВАКУЛА. Представляю. Передо мной стоит самая красивая спасительница в мире, которую я очень хочу поцеловать.

Вакула ставит полуоткрытое шампанское на стол, подходит к Панночке, медленно привлекает ее к себе, но в это время пробка вылетает из бутылки. Панночка испуганно отстраняется от Вакулы. Пробка долго рикошетит по различным предметам, пока не попадает (под взглядом Панночки) точно в котел-телевизор, где до сих пор светится фотография Оксаны и где из-за фотографии подсматривает Басаврюк. Когда пробка попадает в экран, Басаврюк вскрикивает. На мгновенье исчезает с экрана, тут же появляется, но уже с синяком под глазом. Грозит кулаком Панночке.