— За что? — удивилась Джейн.

— За дилижанс, — ответила Фэрис, по-прежнему не поднимая глаз. — За то, что заставила тебя бросить багаж. За сосну. За то, что тебе пришлось ехать через границу в темноте…

— В маскарадном костюме, — весело прибавила Джейн. — За то, что я промочила ноги в ледяной речке. За оладьи на завтрак, галеты на обед и блинчики на ужин. За то, что позволила Флавии Вудровел вылечить мою головную боль чаем из барбариса… Я тебя поняла. Очень хорошо. Принимаю твои извинения. А теперь расскажи все. Уорен Вудровел был твоей детской любовью, как я понимаю?

Фэрис с удивлением смотрела на Джейн.

— Что с тобой случилось? В дилижансе ты была злая, как черт. Как сто чертей.

— Не пытайся сменить тему. Что ты сделала с тем карманным ножом, который он тебе подарил? Он все еще у тебя, перевязанный ленточкой? Или лежит с засушенным цветком? «Последняя летняя роза, одна расцвела…»

— На тебя так подействовала головная боль? — поинтересовалась Фэрис. — Наверняка Флавия знает какое-нибудь домашнее средство, которое вернет ее обратно. По крайней мере пока у тебя болела голова, ты не интересовалась этим… моим детством.

— О, хорошо. Моя очередь просить прощения. Я немного рассердилась в дилижансе, признаю. Мне не нравится путешествовать налегке. И почему в путеводителе не упоминается о том, что в Галазоне все едят оладьи на завтрак, обед и ужин?

— Принимаю твои извинения, — ответила Фэрис. — Это моего дядю надо благодарить за бесконечные оладьи. Когда я в последний раз здесь останавливалась, Шилинг благоденствовал, как и все в Галазоне.

Джейн сухо сказала:

— С большим нетерпением жду встречи с твоим дядей.

После завтрака, который действительно состоял из оладий, Вудровел предложил Фэрис и ее спутникам своих людей в качестве сопровождающих.

— Это им на благо, — сказала Флавия. — Они так скучают, когда приходится оставаться дома и соблюдать приличия, а еще слишком рано опять посылать их через границу.

— Только подумай, насколько прибавит тебе веса вооруженный эскорт, — прошептала Джейн.

— У меня уже есть эскорт, — тихо ответила Фэрис.

— Вы знаете местность, — обратился Тириан к Уорену. — Нам необходимо усиленное сопровождение?

— Если вы имеете в виду соседей, хейдокеров то они нас не трогают, — ответил Уорен. — Но если хотите ехать с провожатым, я вам его предоставлю.

Фэрис сказала:

— Если и есть такое место на земле, где мне не нужен провожатый, то это здесь. Сколько раз мы гоняли скот по этой дороге, когда были детьми, Уорен?

Вудровел криво усмехнулся.

— В два раза меньше, чем падали с деревьев, и в два раза больше, чем подворачивали лодыжки.

— Даже когда мне очень хотелось вернуться в Галазон-Чейз, мне всегда было очень жалко уезжать из Шилинга. Спасибо вам всем за то, что вы для нас сделали.

Судя по лицу Уорена, он преисполнился самодовольства.

— Не стоит благодарности, Фэрис. — Флавия кивнула в знак согласия. — Добро пожаловать домой.

Фэрис и ее спутники под низким серым небом выехали из Шилинга и двинулись по узкой дороге на восток. На лужах в колеях лежал тонкий черный лед, и на грязи блестели пятна инея. По обе стороны от дороги тянулись бурые пастбища, не считая редких пятен низких кустарников с голыми ветвями.

— Стада пасутся здесь все лето, — сообщила подруге Фэрис. Она махнула рукой в сторону горных вершин, виднеющихся впереди. — Осенью мы перегоняем скот назад в долины. Это проезжий тракт. Если придерживаться его, за два дня доберемся до Галазон-Чейза.

Джейн внимательно посмотрела на вершины гор. Некоторые более высокие казались присыпанными сахаром.

— А если нет? — спросила она. — Вообще-то я с подозрением отношусь к коротким путям.

— Пастушья тропа, по которой гонят скот, короче. Но если хочешь, мы поедем по этой.

— Как далеко до Галазон-Чейза по пастушьей тропе? — поинтересовалась Джейн.

— Тридцать пять миль, — ответила Фэрис. — Можем успеть к ужину.

— А оладьи будут?

— Если дядя дома, могу обещать, что оладий точно не будет.

— А если его там нет?

— Тогда я буду очень удивлена.

Пастушья тропа была для Фэрис любимым путем домой, потому что можно было быстро спуститься с гор к лесу. В десяти милях от Шилинга тракт по-прежнему тянулся вдоль гряды на юго-восток, а тропа изгибалась, поворачивала прямо на восток и вела в долину, поросшую соснами. Став узкой тропинкой, она шла через сосны до мелкого ручья, который вытекал из-подо льда и вновь уходил под лед.