Вода оказалась теплой. Полотенце было прозрачным от ветхости, мягким, как его голос.

— Гэврен стоит на страже у лестницы. Рид его сменит. За вашей дверью все время будут наблюдать. Если Копенгаген оставил здесь кого-то, чтобы вам навредить, мы его остановим.

Фэрис позволила ему вытереть свои руки, но, когда он попытался убрать полотенце, она удержала его. Тириан нагнулся ближе.

— Все в порядке. — Его голубые глаза смотрели спокойно. Он промокнул ей лоб влажной тканью. — Нет, не шевелитесь. Вот. Теперь все.

Фэрис прикоснулась ко лбу холодными пальцами.

— У меня и на лице тоже кровь? — Ее руки снова затряслись.

— Нет. — Он убрал полотенце. — Теперь вы в безопасности.

Фэрис очень не понравилось, как у нее дрожит голос.

— Вы уверены?

Тириан кивнул. Он выглядел очень усталым.

— Вы в полной безопасности.

Фэрис хотела бы слышать эти слова так часто, чтобы они ей надоели, но не получалось. Каждый раз, когда она закрывала глаза, она видела этого мертвеца, у которого вместо лба осталось кровавое месиво. Она все еще чувствовала себя больной. У нее болело горло, во рту был горький привкус. Ей хотелось обнять Тириана и заплакать. Здесь никто не увидит, если она это сделает. Ничто не остановит ее. Кроме Тириана. И ее самой.

— Простите. — Она слабо рассмеялась и потерла лоб. — Через минуту мне станет лучше.

Тириан по-прежнему пристально следил за ней.

— Теперь вы в безопасности, — повторил он.

Фэрис поняла, что он говорит так не только для того, чтобы ее успокоить, но и для того, чтобы убедить себя.

— Да. Теперь я в безопасности. Вы здесь, и со мной все в порядке.

Тириан нахмурился.

— Я допустил ошибку. Если бы у вашего дяди не было пистолета, Копенгаген убил бы вас. — Он вздрогнул совсем незаметно, но стоял так близко к Фэрис, что его дрожь передалась ей. — Простите меня.

— Конечно, — прошептала Фэрис, сама себя не слыша. — Я видела его, когда приехала, и больше о нем не думала. Мне нужно было спросить у Гэврена, когда он здесь появился…

— Это было моей обязанностью. — Тириан снова вздрогнул. Он медленно отошел от нее, словно только сейчас осознал, насколько они приблизились друг к другу. — Мне очень жаль. Наверное, я кажусь вам странным. Может быть, я все еще не до конца опомнился после приключения с Менари.

— Разве декан не сделала что-то… — Фэрис смолкла. Ей не удавалось подобрать дипломатичные выражения, и она боялась оскорбить его.

— О да. Но вы… — Тириан осекся и начал снова: — Я помню все неотчетливо, но мне кажется, что я обязан вам жизнью. Моей мужской сутью. Всем. — Он помолчал. В установившейся тишине говорил только огонь: приглушенно шипел и потрескивал. — Я обязан вам многим. Когда я увидел, что происходит, меня охватило отчаяние. — Он замолчал и очень тихо рассмеялся. — Как-то у меня плохо получается. Слов не подобрать. — Он начал с нарочитой тщательностью складывать полотенце. — Если вы позовете, Гэврен вас услышит. Когда его дежурство закончится, он постучит в вашу дверь, чтобы дать вам знать, что Рид занял его место. Вы должны позволить одному из нас прийти за вами утром. Не спускайтесь к завтраку, пока мы не появимся.

Фэрис кивнула.

— Теперь я в полной безопасности.

Тириан снова вздрогнул и смял испачканное кровью полотенце.

— Да. Я обещаю.

Комната королевы Матильды была большой, но с одним окном, представляющим собой узкую щель в толстой каменной стене. Из него открывался вид лишь на верхушки деревьев, и то если высунуть голову из этой щели и вытянуть шею. Даже в самую солнечную погоду в комнате стоял полумрак. Ранним утром следующего дня, когда пришла Джейн со стайкой надежных слуг, в комнате было почти совсем темно, ее освещали только угасающие в камине угли.

Джейн подняла лампу повыше и осмотрела пространство комнаты. Изогнутые стены башни были абсолютно голыми, так что даже оконное стекло казалось украшением. Из мебели наличествовали лишь потрепанный дубовый сундук, щедро отделанный резьбой с изображением колосьев пшеницы, желудей и яблок, и еще кровать — стопка матрасов на каркасе из полированного розового дерева, простые и аккуратные очертания которого напоминали сани.

— Так я и думала, — загадочно произнесла Джейн.

Фэрис натянула одеяло до подбородка.

— Что ты имеешь в виду?

Она чувствовала себя совершенно беззащитной. Сброшенная вечером одежда лежала грудой на полу рядом. Больше ей надеть было нечего, так как она понятия не имела, что стало с ее чемоданом. При мысли о том, что придется снова облачаться в эти запачканные кровью, грязные тряпки, ее затошнило.

Джейн тем временем руководила слугами, которые внесли мебель, лампы и нечто похожее на поднос с завтраком.

— Рид ничего не сказал насчет умывальника, письменного стола и необходимого освещения. Ты не обедала, что не удивительно. А твой чемодан по ошибке прислали ко мне в комнату. Я бы поразилась, застав тебя хотя бы с причесанными волосами.