— Знаешь, Габби, Люси сейчас займется уроками, а ты можешь тихонько-тихонько подняться наверх и спросить у Марка, не хочет ли он что-нибудь выпить, — предложила Хилари. — А еще узнай, готов ли он принять одну маленькую гостью.

Габби кивнула нарочито небрежно и лишь усилием воли заставила себя вначале собрать чашки и отнести поднос к мойке. Потом она встретилась взглядом с матерью и поняла, что разоблачена. Смущенно улыбнувшись, Габби пообещала Люси, что, когда вернется, поможет ей справиться с арифметикой.

Поднявшись на второй этаж, Габби тихонько постучала в дверь спальни Чармиан и вошла. Марк полулежал, закрыв глаза, опираясь спиной на подушки в кружевных наволочках. Какими неуместными казались эти кружева рядом с его мускулистыми обнаженными плечами! Лицо его было пугающе бледным, под глазами залегли тени.

Габби на цыпочках подошла к кровати и замерла — Марк открыл глаза и в упор смотрел на нее. Ей сразу припомнилось то время, когда по утрам они просыпались в одной постели. Кровь бросилась в лицо Габби, когда она осознала, что Марк, судя по выражению его глаз, вспомнил то же самое.

— Как ты себя чувствуешь? — нарочито вежливым, безличным тоном осведомилась она.

— Неловко. Хотел помочь, а вместо этого доставил вам хлопоты.

— Тебе еще повезло, что ты не упал и не сломал себе шею, — строго сказала Габби, борясь с опасным и безумным искушением лечь рядом.

— Повезло, — согласился Марк. — Впрочем, в итоге даже мой нос не слишком-то пострадал. Брокси, как я понимаю, так и не нашелся?

— Увы. — Габби тяжело вздохнула. — Зато вернулась из школы Люси и очень хочет видеть тебя. Ты не против?

— Конечно нет. Боюсь только, ее испугает моя физиономия.

— Ни в коем случае! Ты для нее — раненый герой. Она тебя и прежде обожала, а уж теперь, когда ты рисковал жизнью, чтобы отыскать Брокси, — она твоя навеки!

— Лучше бы я рисковал не напрасно, — пробормотал Марк, — и не причинял вам лишних хлопот.

— Мы все тебе очень благодарны, — заверила его Габби. — Кстати, тебе надо бы что-нибудь выпить. Что ты предпочитаешь?

— Я предпочел бы убраться отсюда и не действовать тебе на нервы своим обществом, — проворчал он и привстал было, но тут же сморщился от боли.

— Поскольку ты и шевельнуться-то не можешь, это желание придется счесть невыполнимым. Голова болит?

— Ужасно, — признался он, судорожно сглотнув.

— Ладно. — Габби направилась к двери. — Принесу тебе болеутоляющее и что-нибудь запить таблетки. И скажу Люси, чтобы долго тебе не досаждала.

Когда Габби вернулась с подносом в руках, Люси восседала на краю кровати и обсуждала исчезновение Брокси.

— Наверное, он ушел жить к какой-нибудь другой девочке, — уныло говорила она.

— Ни в коем случае, — твердо заверил Марк. — Брокси принадлежит тебе, и только тебе. Должно быть, он просто заблудился. Кто-нибудь непременно найдет его и приведет домой или в полицейский участок.

Люси с безутешным видом слезла с кровати.

— Поскорее бы он вернулся! Уже темнеет, и он может простудиться. — Лицо девочки вдруг просветлело. — Знаешь, Марк, мама говорит, что ты сегодня будешь ночевать здесь.

Марк изумленно взглянул на Габби, и та, наливая в стакан минеральную воду, утвердительно кивнула.

— Совершенно верно. Люси, у Марка очень болит голова, давай оставим его в покое, пусть отдохнет.

— Ладно! — Малышка заметно приободрилась. — Марк, перед сном я приду почитать тебе на ночь.

— Буду очень рад, — заверил он веселым тоном, хотя побледнел сильнее прежнего.

— Беги вниз, милая, решай задачки, — велела Габби, — а я спущусь и проверю.

Люси осторожно чмокнула больного в щеку, трогательно поблагодарила за то, что он так старательно искал ее собаку, и с явной неохотой удалилась.

— Я полагал, что меня уложили в постель ненадолго, — проворчал Марк.

— Ты не можешь вести машину, — напомнила Габби, протягивая ему таблетки. — И даже если я отвезу тебя в «Стоунс», что из того? Думаешь, моя мать позволит тебе вернуться в сторожку, где нет даже кровати и некому за тобой присмотреть?

Марк запил таблетки и снова откинулся на подушки. Вид у него был измученный.

— Пожалуй, ты права. — Он окинул Габби испытующим задумчивым взглядом. — Ты, должно быть, уже всей душой жалеешь, что приехала домой.