Когда утром Андрей зашел в холл, в кресле сидела одна Ира со своей красной сумкой.

– Привет, – он вскинул руку, – как спалось на новом месте?

– Нормально, – но вид у Иры был расстроенный.

– А где наш компаньон?

– Он решил остаться.

– Как остаться?..

– А он никуда не хочет ехать. Ему понравилось вчерашнее представление. За завтраком он познакомился с каким-то «чуркой» и снова собирается в тот бордель…

– Он что, псих?!..

– Не знаю, – отвечала Ира спокойно, словно все происходящее, ее не касалось, и ни в коей мере не нарушало их совместных планов.

– Может, мне поговорить с ним? Даже если ему сильно понравились эти девочки, они ж – лошади. Он что, зоофил?..

– Ну, какие они лошади? – Ира обиженно отмахнулась, – игра игрой, а физиология…

– Хорошо, тогда они все лесбиянки. Так устраивает?

– Неужели? – заинтересовалась Ира, – и твоя подружка?

– Ну, черт!.. Половина, конечно, изображает из себя лесбиянок – у них в контракте так записано! Кстати, и тотализатор там не настоящий – в него нельзя выиграть; это деньги девочек… Давай, я все-таки поговорю с ним.

– Не надо, – Ира покачала головой, – если он не хочет, то какой смысл тащить его с собой?

Андрей молчал, пытаясь оценить изменившуюся ситуацию, но так и не понял, что ему делать дальше.

– Ты в Брашов едешь? – Ира сдвинула его с мертвой точки.

– Конечно! У меня, кроме вас, есть работа, между прочим.

– Тогда поехали, – она решительно встала, – я взяла у него триста баксов. Мне хватит?

– Смотря, сколько ты собираешься здесь быть. Пока хватит.

Ира подняла сумку и направилась к выходу.

– Давай, – Андрей перехватил ее руку.

– Спасибо, я сама.

Они вышли на засыпанную снегом улицу. Мимо спешили редкие прохожие; переваливаясь на ледяных кочках, проехал «Мерседес» и скрылся за поворотом. Было пасмурно, а потому не холодно… или это небо прижалось к земле, согревая ее.

– Какая-то тоскливая погода, – заметила Ира.

– Ничего, это здесь облачность, а в горах наверняка солнце.

Андрей все-таки взял у Иры сумку, впихнул ее между привезенными из Москвы коробками, которые заполняли весь багажник, потом распахнул переднюю дверцу. Ира втиснулась внутрь и поежилась. Наверное, машина, как и остальные, стояла на улице, и совсем не успела прогреться.

– Ну что, поехали?

– Поехали… – Ирино настроение соответствовало погоде. После ночного разговора с Димой, она с сожалением поняла, что в этой жизни никто никому не нужен, и все живут лишь своими минутными удовольствиями. Зачем же тогда она взвалила на себя какие-то непонятные Димины проблемы? Ведь они ж с ним практически расстались – какое ей теперь дело до мертвых румын, красноглазых котов и падающих потолков?

Ира смотрела в окно на то, как машина медленно проползала красные сигналы светофоров, нагло сворачивала под запрещающие знаки, и никому до этого не было никакого дела – кругом, ни полиции, ни встречных машин, ни пешеходов… она одна в этом огромном, скованном снегом городе. Становилось немного жутко от того, как точно картина дополняла ее мысли. …Зачем я здесь? Какой долг и перед кем исполняю, если там у меня осталась какая-никакая квартира, какая-никакая работа, а уж найти себе какого-никакого мужика!..Только все это все какое-никакое… – подумала она обреченно.

Постепенно старый город сменился новостройками и пустыми парками, с замершими под тяжестью снега каруселями.

– Летом здесь весело, – пояснил Андрей, просто чтоб нарушить молчание, – вообще, Бухарест – одна из самых зеленых столиц Европы. А какие здесь шикарные озера!.. Они тянутся грядой, опоясывая весь город… (Ира молчала). Ты любишь его? – спросил Андрей неожиданно.

Ира не стала уточнять, кого именно – речь, естественно, шла не о Бухаресте.

– Люблю?.. Да нет, просто он пару раз выручал меня в очень неприятных ситуациях, и я считала его добрым человеком и надежным другом.

– И поэтому жила с ним?

– А что еще я могла ему дать? – она равнодушно пожала плечами, как будто речь шла о сигарете или пачке соли, – а сейчас… – она повернулась к Андрею, – сейчас мне пришла интересная мысль – все его поступки, которые для меня стали в определенной степени спасением, и за которые я была ему благодарна, для него-то ничего не стоили. Ему ни в чем не приходилось переступать через себя, напрягаться, принимать кардинальные решения; для него это было, типа – ну, хрен с тобой, пусть будет так…

– Я не понимаю… – начал Андрей, но Ира перебила его:

– А тебе и не надо! Достаточно того, что я это поняла! – видимо, почувствовав, что фраза прозвучала слишком грубо, она добавила, – извини, но это мое дело, ладно?

– Конечно.

– И ведь самое смешное, – похоже, Ира разговаривала сама с собой, – что ко всем этим румынам я имею лишь косвенное отношение. Это его проблема, а решаю ее почему-то я…

– Да в чем проблема-то?.. Ну, нашли вы медальон, и что? Ты же сама говорила, что остальное – блажь. Проблема в чем?..