Пока Даша заполняла тарелку, Кирилл успел налить и коньяк, и шампанское.

– Ну, ребятки, чтоб в новом году все было хорошо… – Галина Васильевна замолчала, не зная, в чем это «хорошо» должно выражаться.

– Классный коньяк, – похвалил Кирилл, опустошив рюмку.

– Наливайте еще, не стесняйтесь, – Галина Васильевна сама взяла бутылку.

– Мам, – Даша посмотрела на нее укоризненно, – он не пьет.

– Ну, почему же? – Кирилл с вызовом поднял фужер.

Даша поняла, что допустила ошибку, задев пресловутое мужское самолюбие, и отвернулась. Собственно, какое ей дело, напьется он или нет – это проблемы Луниной.

Галина Васильевна несколько секунд переводила взгляд с дочери на потенциального жениха, и как всякая будущая теща приняла сторону мужчины. В этом не было ничего удивительного – добычу нельзя спугнуть; зато потом, пойманного в клетку, его можно безболезненно превратить, и в «бабника», и в «алкаша» и в «бездельника», не приспособленного к семейной жизни. Даша еще не понимала таких тонкостей и брезгливо наблюдала, как Кирилл буквально заталкивает в себя коньяк. Наконец выдохнув, он поставил пустой фужер, и Галина Васильевна заботливо протянула бутерброд, в который он вгрызся с жадностью.

– Пойдем, – Даша встала, решив, что после второго бокала «жених» может просто упасть.

– Ага, – Кирилл поднялся, вытирая губы салфеткой, – Галина Васильевна, вы извините, нас ждут, – он глупо ухмыльнулся.

– Конечно-конечно, – Галина Васильевна тоже встала, – Даш, джинсы одень, а там снимешь.

– Они у Вики остались. Мам, не бойся, не замерзну.

– Мать у тебя прикольная, – спускаясь по лестнице, Кирилл споткнулся, но вовремя схватился за перила, – а кто она?

– Секретарша. Извиняйте, барин, – Даша засмеялась.

– Жалко, блин… – Кирилл вздохнул.

– Меня устраивает, – Даше стало совсем весело – она придумала, чем будет заниматься остаток ночи: издеваться над пьяным Кириллом. Под настроение у нее это всегда здорово получалось – девчонки обычно укатывались со смеху!..

– А меня не устраивает, – Кирилл икнул, – прикинь, приходится разрываться…

– Разорвался, бедный!.. – Даша распахнула дверь подъезда, и закашлялась, остановленная порывом ветра, – ни фига себе!.. Это чего такое с погодой?

– Это зима, мисс. Падчерица набрала подснежников… ик!.. и все вернулось на свои места…

– Ксения, ты где? – крикнула Галя, видя, что свет в туалете выключен, но вместо ответа распахнулась дверь ванной, из которой вышла прежняя нищенка в юбке, державшейся на булавках, линялой кофте, и источала она прежний ужасный запах. Косметика с лица исчезла, и оно казалось даже более отталкивающим, чем прежде, – ты что?! – воскликнула Галя, – время – два часа! Куда ты собралась? Я тебя обидела?..

– Меня? – уголки губ поползли вверх, и стало ясно, что Ксения смеется, – разве можно обидеть нищую, дав ей тепло и кров? Ты тут не при чем.

– А кто?.. Подожди! – видя, что гостья направляется к выходу, Галя схватила ее за руку.

– Когда появилась твоя дочь, мне стало неуютно. Вокруг нее ходит смерть.

– Что ты несешь?!..

– Я говорю, что она несет смерть.

– Ты сумасшедшая!

– Я не такая сумасшедшая, как ты думаешь, – Ксения обулась, надела пальто, повязала платок – Гале показалось, что она похожа на жуткую черную птицу с длинным клювом. «Птица» сама открыла дверь и стала медленно спускаться. Правый сапог у нее чуть поскрипывал, и еще с минуту Галя слышала этот противный звук; затем он исчез, потерявшись в голосах, поднимавшихся снизу вместе с сигаретным дымом.

Конечно, последнее пророчество являлось таким же бредом, как кабинет с телевизором и все остальное, но, тем не менее, настроение было испорчено. …Господи! – больше Галине Васильевне спросить было не у кого, – и зачем только я привела ее?.. – заперев дверь, она, на всякий случай, проверила содержимое тайника, и, уж совсем на всякий случай, набрала Дашин мобильный.

– Даш, у тебя все в порядке?

– К-конечно, а ч-что?

– Ничего, это я так. Знаешь, внутри что-то шевельнулось…

– М-мамуль, все н-нормально, – Даша старалась не показать, как от холода у нее стучат зубы, и, похоже, ей это удалось, потому что мать произнесла стандартное «будь умницей», и положив трубку, принялась убирать оставшиеся закуски.

– Что там? – спросил отрезвевший Кирилл – похоже, для Деда Мороза бокал коньяка не являлся достойным противником.

– Н-не знаю. Мать чего-то…

– Ты – ледышка, – Кирилл прижал к себе девушку, – давай заскочим в подъезд, погреемся.

Даша молчала (молчать почему-то было теплее, чем разговаривать), и Кирилл распахнул первую же дверь без кодового замка. Когда Даша прижалась бесчувственными коленками к горячей батарее, он стиснул ее плечи, и уткнулся лицом в нежно пахнущую парфюмом шею. Даша не сопротивлялась – в тот момент ей было не до такой ерунды, но постепенно жизнь возвращалась, и вместе с ней в голову стали возвращаться мысли. Она смотрела в грязное окно чужого подъезда, радуясь, что злые колючие снежинки, не могут до нее добраться. …И это здорово!.. Только зачем тут Кира, а не…