— Не, будь я циником, наверняка сказал бы сто тридцать долларов. (Эта фраза рассмешила Дэйва). В любом случае он оставил сотню, а это на тридцать пять долларов больше, чем нужно, даже с двадцатью процентами чаевых. Когда Хелен принесет чек, я подпишу его, потому что «Островитянина» здесь тоже покупают.

— И дадите на чай больше двадцати процентов, надеюсь, — сказала Стефани, — учитывая ее семейное положение.

— А вот тут ты ошибаешься, — сказал Дэйв.

— Я ошибаюсь? И почему же?

Он терпеливо посмотрел на нее:

— Что ты сейчас думаешь? Что я дешевка? Жлоб-янки?

— Нет, этому я склонна верить не больше, чем тому, что все негры — лентяи, а французы круглые сутки думают только о сексе.

— Тогда поработай мозгами! Господь наградил тебя не самыми худшими из тех, что бывают.

Стефани попыталась проанализировать ситуацию, а старики с интересом наблюдали за ней.

— Она приняла бы это в качестве благотворительности, — выдала девушка, наконец.

Винс и Дэйв весело переглянулись.

— Что? — не поняла Стефани.

— Дорогуша, раз уж мы вернулись к теме лентяев-негров и озабоченных французов, — сказал Дэйв намеренно растягивая свою новоанглийскую речь до почти пародийного бормотания, — поговорим тогда и о гордой женщине янки, не признающей благотворительности.

Чувствуя, что углубляется в социальные дебри, Стефани сказала:

— Но она должна взять. Ради детей, не ради себя.

— Человек, оплативший наш обед, прибыл издалека, — продолжал гнуть свое Винс. — А, как убеждена Хелен, люди издалека буквально набиты деньгами.

Польщенная его терпением и учтивостью в ее адрес, Стефани огляделась, сначала окинув взглядом патио, где они сидели, а затем взглянув на окна закусочной. Она заметила интересную вещь: почти все посетители, что сидели снаружи, были местные, также как и обслуживающие их официантки. А внутри сидели курортники, так называемые «пришлые», и их обслуживали официантки помоложе и посимпатичнее, также не местные. Летнее подкрепление. И вдруг ей все стало ясно. Рановато ей считать себя социологом. Решение было под носом.

— Официантки «Серой чайки» делят все чаевые поровну, не так ли? Вот о чем речь.

Винс указал пальцем в ее сторону, точно целясь из пистолета, и сказал:

— В яблочко!

— И что же вы сделаете?

— Что я сделаю, — ответил старик, — так это дам на чай пятнадцать процентов, когда буду подписывать чек, а сорок долларов из наличности бостонского журналиста положу в карман Хелен, и эта сумма целиком достанется ей. А чего не видит глаз, то не ранит совесть.

— Вот так в Америке ведутся дела, — торжественно произнес Дэйв.

— И знаете, что мне нравится больше всего? — сказал Винс Тигги, подставив лицо солнцу. Он зажмурился, защищаясь от яркого света, и от этого на его коже ожили тысячи морщинок. Они не старили его, но позволяли выглядеть на восемьдесят.

— Что? — спросила Стефани, повеселев.

— Мне нравится, как деньги ходят и ходят по кругу, как одежда в химчистке. Нравится наблюдать за этим. И на этот раз, когда механизм вращения остановился, деньги закончили свой путь здесь, на Лосином острове, где они людям действительно нужны. А для полного осознания совершенства произошедшего вспомните: горожанин заплатил за наш обед, а ушел ни с чем.

— Вообще-то, он скорее убежал, — сказал Дэйв, — чтобы успеть на эту лодку. Это напомнило мне стишок Эдны Миллей: «Веселые, но от усталости с трудом всю ночь гоняли мы туда-сюда паром». Не совсем в тему, но близко.

— Веселым он не выглядел. Но к месту своей следующей остановки будет усталым, это точно, — сказал Винс. — Он вроде упоминал Мадаваску. Может, ему и попадется там что-нибудь необъяснимое. Например, как в таком месте могут жить люди. Дэйв, выручай.

Стефани была уверена в том, что между двумя стариками существовала какая-то телепатическая связь, примитивная, но действенная. Она уже видела несколько раз ее проявления с тех пор, как три месяца назад приехала на Лосиный остров. И сейчас происходило что-то из этой серии. Их официантка возвращалась с чеком в руке. Дэйв сидел к ней спиной и только Винс видел, что она приближалась. Но его напарник без слов догадался, что нужно было делать.

Дэйв полез в карман, достал бумажник, вынул из него две купюры, свернул их между пальцами и протянул через стол. Секундой позже к ним подошла Хелен. Одной шишковатой рукой Винс взял у нее чек, а из другой в карман форменной юбки скользнули купюры.

— Спасибо, дорогуша, — сказал он.

— Десерт точно не хотите? — спросила Хелен. — Есть шоколадно-вишневый пирог Мака. В меню его нет, но у нас еще немного осталось.

— Я пас. А ты, Стеффи?

Та отрицательно мотнула головой. Дэйв Боуи, скрепя сердце, тоже отказался. Хелен удостоила его (если можно так выразиться) суровым, осуждающим взглядом: