Шрифт:
Я не верю своим ушам:
— Что?! Зачем?
Прентисс-младший не отвечает. Он смотрит в мой Шум. Смотрит и что-то ищет…
— Эй! — Наотмашь бью его по лицу. — Я задал тебе вопрос!
А он опять улыбается. Поверить не могу: улыбается, черт подери!
— Знаешь, что говорил мой отец? — злобно и насмешливо спрашивает он. — Хороший нож хорош только в умелых руках.
— Заткнись.
— Надо отдать тебе должное, дерешься ты неплохо. — Он все улыбается, из пореза все течет кровь. — А убивать не умеешь.
— Заткнись!!! — ору я, но он-то видит в моем Шуме, что я уже слышал эти самые слова от Аарона.
— Ах так? И что же ты сделаешь? Убьешь меня?
— УБЬЮ! Вот увидишь, УБЬЮ!!!
Прентисс-младший только слизывает с губ дождь и заливается смехом. Я припечатал его к земле и приставил нож к горлу, а он смеется.
— ХВАТИТ! — ору я и приподнимаю нож.
Он продолжает смеяться, а потом вдруг смотрит на меня и говорит…
Говорит…
Говорит вот это…
— Хочешь расскажу, как громко Бен с Киллианом умоляли меня о пощаде, пока я не влепил им по пуле между глаз?
Мой Шум вспыхивает алым.
Я стискиваю нож, готовясь нанести удар.
Я убью его.
Убью, слышите?
И…
И…
И в самый ответственный момент…
Когда я замахиваюсь ножом и подношу его к горлу Прентисса…
Ровно в ту секунду, когда вся власть в моих руках, когда я могу сделать что угодно…
Я мешкаю…
Опять!
Мешкаю…
Всего на один миг…
Но черт бы меня побрал…
Черт бы побрал меня и мою трусость…
Потомушто именно в этот миг Прентисс-младший ударом обеих ног скидывает меня на землю и бьет локтем в горло. Я сгибаюсь пополам, хрипя от боли, и чувствую, как он вырывает нож из моей руки…
Проще простого — как конфетку у ребенка отобрать.
— Ну, Тодд, — говорит он, вставая надо мной, — теперь я покажу тебе, как надо орудовать ножом.
24
Гибель никчемного труса
Я это заслужил. Я все испортил и заслужил наказание.
Будь у меня сейчас нож, я бы убил себя. Хотя что я говорю, никого бы я не убил — кишка тонка…
— Ну ты учудил, Тодд Хьюитт, — говорит мистер Прентисс-младший, разглядывая мой нож.
Я стою на коленях в грязи, схватившись за горло и пытаясь дышать.
— Сначала поборол меня в драке, а потом взял и все продул! — Он поглаживает клинок пальцем. — Дурак и трус.
— Кончай уже, — бормочу я.
— Что-что? — Прентисс-младший снова улыбается, его Шум сияет радостью.
— КОНЧАЙ, ГОВОРЮ!!!
— О нет, я не собираюсь тебя убивать, — говорит он, сверкая глазами. — Мой па этому не обрадуется, верно?
Прентисс-младший подходит ближе, подносит нож к моему лицу и засовывает острие в нос, такшто мне приходится запрокинуть голову.
— Но сколько всего можно сделать с мужчиной при помощи ножа! Убивать совсем необязательно.
От страха я даже перестаю озираться по сторонам в поисках пути к бегству.
Я смотрю прямо в его глаза — яркие, живые, предвкушающие победу. И Шум у него такой же: он вспоминает мою ферму, а потом представляет, как вернется в Фарбранч и как я упаду перед ним на колени.
А мой Шум — это яма, полная ненависти к самому себе, такому глупому и никчемному трусу.
Прости меня, Бен.
Прости, прости, прости…
— Ах нет, ты же еще не мужчина, — говорит Прентисс-младший. — И никогда им не станешь.
Он поворачивает нож лезвием к моей щеке.
Я зажмуриваюсь.
Как вдруг меня окатывает волной тишины.
Я распахиваю глаза.
— Ну надо же, вы только гляньте, — говорит Прентисс-младший, бросая взгляд мне за спину. Там лес, и я чувствую тишину Виолы, безошибочно, как если бы видел ее собственными глазами.
— Спасайся! — ору я, не оборачиваясь. — Беги отсюда!
Виола не обращает внимания на мои слова.
— Отойди, — приказывает Виола Прентиссу-младшему. — Я предупреждаю.
— Ты? Предупреждаешь? Меня?! — Он указывает на себя острием ножа и опять улыбается.