Шрифт:
Рождественские праздники пролетели. Фелипе и Лиз отправились в Нью-Джерси, а мы с Джулианой остались еще на пару дней в Филадельфии, перед тем как съездить в Бостон, чтобы отведать тамошнего супа из моллюсков, а затем опять возвратились в Нью-Йорк. Когда мы опять оказались в доме Лиз, то обнаружили там ее подруг, Дебору и Софи: через четыре года после нашего римского Дня благодарения мы вновь встретились! Фелипе попотчевал гостей изысканным обедом, который завершился приготовленным нами лимончелло, созревшим после двух недель выдержки, тонкого вкуса и ужасно крепким.
Было просто невероятно видеть библиотеку в гостиной, забитую экземплярами «Есть, молиться, любить» на всех языках мира. Лиз недавно была гостем ток-шоу Опры Уинфри, где продемонстрировала нашу фотографию, так что в тот день я получил восторженные послания от всех моих американских друзей.
Книга пользовалась необыкновенным успехом, и даже было принято решение сделать из нее фильм с Джулией Робертс в роли Лиз. Самое забавное и прозвучавшее для моих ушей насмешкой судьбы было то, что практически самым частым вопросом, который задавали Лиз, оказался такой: существую ли я в реальной действительности? Кто бы мог поверить в это? Мне казалось, я избавился от бремени моей фамилии, и вместо этого узнал: полмира искренне верят, что человек с такой смешной фамилией – всего-навсего удачная выдумка!
Два дня спустя мы с Джулианой вернулись в Рим, но накануне провели памятный вечер с Фелипе и Лиз. Не без содействия лимончелло мы принялись изливать друг другу душу. Фелипе и Джулиана были вынуждены пару часов выслушивать песенное представление Луки – Лиз, прервавшееся только тогда, когда Лиз заставила меня и Джулиану спеть песенку «Roma, nun fa' la stupida stasera» [119] , которую она открыла для себя этим вечером и немедленно влюбилась в нее. Я перевел весь текст, слово в слово, рассказывая о Риме, таком прекрасном, что он помогает тебе влюбиться в девушку, с его звездами на ночном небе, которые освещают Тибр, с ласковым дуновением вечерних слегка резковатых ветерков и весенними вечерами, оживляемыми нескончаемым и меланхолическим пением сверчков…
119
«Рим, не валяй дурака сегодня вечером» (ит.).
– Лиз, – заявил я, – эта песня – настоящий гимн Риму и его необычайной красоте. Она нежнее и романтичнее любовного стихотворения.
Естественно, для объяснения по-английски, что такое «крошечная частичка луны» или как «западный ветерок-разбойник» может стать «пощипывающим порывом», мне пришлось приложить титанические усилия. Но я уверен, что Лиз и Фелипе уловили очарование этого творения.
Для меня и Джулианы настал момент возвращения домой после самых прекрасных в нашей жизни праздников. Расставание с Лиз и Фелипе далось нам с трудом. Но было ясно, что вскоре мы увидимся вновь, и мне также будет не хватать как моей подруги, так и Фелипе, этого доброго человека с приятным лицом, столь напоминающим Джеймса Тейлора.
Кстати, что касается Джеймса Тейлора, то я никогда не забуду историю, имеющуюся у меня про запас, героями которой являются он и экземпляр книги «Есть, молиться, любить». Шел 2009 год, и Джеймс опять, как и пять лет назад, пел в «Кавеа». Было чрезвычайно жаркое воскресенье июля, и, в то время как половина города отправилась на море, я уже за несколько часов до концерта стоял на посту. Лука Спагетти – самый преданный поклонник Джеймса Тейлора.
До тех пор пока охрана позволяла, я бродил по территории «Кавеа», прикидываясь туристом, потом уселся рядом с микшером в надежде, что сойду за техника и смогу присутствовать при настройке звука. Я использовал метод «таращиться на стены», как делал это в школе. Для того чтобы меня не спрашивали, я старался как можно меньше смотреть в глаза учителю.
Но появился тип с бородкой, который удивился, что меня еще не выставили отсюда, и дал соответствующее указание персоналу «Аудиториума».
Но на сей раз я был вооружен. И оружие было убийственным: экземпляр «Есть, молиться, любить», соответствующим образом подготовленный мной. Я напечатал и наклеил внутри все фотографии, которые сделал с Джеймсом за все прошедшие годы, а на первой странице написал несколько строк благодарности, но действительно душещипательных!
Если бы мне была дозволена всего одна минута, я подарил бы ему книгу, показал фотографии и сказал, что я – один из персонажей этой книги, разговоры о которой он определенно слышал, и имя мое – Лука Спагетти!
Как он мог забыть его? Понял, Джеймс? Спагетти! Ты не можешь забыть его! Возможно, когда ты вернешься сюда в будущем, то вспомнишь меня. И от моей фамилии, в конце концов, будет какой-то толк.
Но затеянное предприятие оказалось тяжким. Пока мой умоляющий вид оказывал воздействие на сотрудника охраны, я старался тянуть время, показывая ему книгу и фотографии.
– Прошу тебя, видишь? На этих фотографиях мы вместе, он и я! Дай мне подойти к нему только на секунду, когда он выйдет из уборной, для того чтобы подарить ему эту книгу и поблагодарить за его музыку. Клянусь, что потом исчезну! – До следующего раза…
Никаких уступок.
«Черт побери, всему конец!» – подумал я.
Именно в этот момент чудесным образом появился Джеймс Тейлор собственной персоной и направился к сцене для настройки звука.
– Вот он! Прошу тебя, мы на расстоянии всего тридцати метров, и на всей площадке я один. Подведи меня к нему. Клянусь, я отдам ему книгу, поприветствую его и уйду. Если тебе не понравится, что я делаю, разрешаю дать мне оплеуху по лицу прямо в его присутствии!
Охранник с минуту поколебался, прежде чем ответить: