Внутренний голос подсказал Джейн, что про меч Роланда она ничего не говорила, но Джейн не стала поправлять свою речь. Через антенну пророчествующей матери вещает сам Джа, и если он решил исказить правду, значит, у него есть на то основания.

Она огляделась. Снаружи, у самого входа в пещеру, прямо на кусте сторожевых актиний вяло подергивалась чья-то рука, срезанная мечом Роланда под корень. Рука уже лишилась крови и жизни, источником ее подергиваний были актинии, чьи безмозглые тела никак не могли решить, что делать с этим куском плоти – съесть или отбросить прочь.

– Вот! – провозгласила Джейн, указав на отрезанную руку. – Вот к чему привело ваше скудоумие и бестолковая гордость! Вы отвергли героя, решили, что восемь восьмерок червей одолеют единственного ортоцераса, так не ропщите теперь, когда справедливая кара обрушится на ваши головы и расчленит ваши тела! Роланд – великий король, Роланд – господь! Склоните головы перед ним и молите о прощении, и будет оно даровано, ибо Роланд милостив и справедлив!

Взгляд Джейн, рассеянно блуждавший по сторонам, уткнулся в знакомое лицо, и она поняла, что видит Дейкстру. Мудрец сидел на выступе скалы, его костяной меч не покинул веревочного чехла, а лицо мудреца было печальным и отчего-то виноватым.

– Дейкстра! – воскликнула Джейн. – Разве ты не рассказал этим глупцам о доблести и благородстве Роланда? Ответь мне, Дейкстра!

– Рассказал, – ответил Дейкстра. – Но они не стали меня слушать.

– Глупцы! – рявкнула Джейн. – Истинно сказано, что незачем антенна тому, чей мозг слеп и глух. Истинно вам говорю, излейте дерьмо из своих мозгов и наполните их живительной кровью! Слушайте меня, рыцари и дамы! Нет в океане рыцаря, более достойного стать вашим королем, чем Роланд из рода Теодора! Истинно свидетельствую, что Сакральбар, приказам которого вы повинуетесь – презренный червь с дерьмом в башке вместо мозга! Отриньте его и повинуйтесь Роланду, и да пребудет с вами счастье и милость Джа!

Пока Джейн произносила эти слова, Дейкстра смотрел куда-то вверх, а когда Джейн закончила говорить, он улыбнулся, спрыгнул со скалы и подплыл к ней.

– Хорошее пророчество, Джейн, – сказал он, приблизившись. – Ты почти спасла жизни Роланду и мне. Осталось совсем чуть-чуть. Поплыли.

– Я не могу плыть, – сказала Джейн. – Разве ты забыл, что я мать? Матери не плавают.

Дейкстра задумчиво посмотрел вверх и сказал:

– Придется попробовать. Дай мне руки, я попытаюсь тебя отбускировать. По такому крутому склону тебе не взобраться.

– А зачем мне туда взбираться? – удивилась Джейн. – Что там происходит? Почему ты все время смотришь туда?

– Там Роланд, – ответил Дейкстра. – Он отважно сражался храбро, но глупые рыцари сумели его ранить. Он спрятался в расщелине, а они ждут, когда он истечет кровью. Помоги ему, тебя они не осмелятся тронуть.

Роланд сидел в расщелине и ждал конца. Кровотечение остановилась, непосредственная опасность больше не угрожала его жизни, но он понимал, что это всего лишь временная отсрочка. Он слишком ослаб от потери крови, сейчас он не сможет работать мечом достаточно быстро и ловко, чтобы выйти победителем из схватки с двумя-тремя восьмерками рыцарей, каждый из которых жаждет его крови. С великанами было проще, тогда он был свеж и полон сил, на его стороне был фактор внезапности, а за его затылком стоял развернутый строй рыцарей, в целом бесполезный, но достаточно грозно выглядящий, чтобы вселить ужас в сердца врагов. Сейчас ничего этого нет, а есть только боль в раненой руке, мерзкая кровяная вонь, которую никак не размоет течение, и слабость во всем теле. И тоскливое понимание, что рванись он сейчас в отчаянную атаку, она унесет одну-две жизни врагов, а затем придет бесславный конец. А если конец неизбежен, зачем забирать чужие жизни? Для Роланда эти рыцари – враги, но для его детей и племянников они станут учителями и примером для подражания. Племя, отвергшее Роланда, примет его семя, и нет больше смысла причинять вред этому племени. Надо выйти, отбросить меч и сдаться.

Но едва эта мысль обосновалась в мозгу Роланда, как он понял, что никогда не поступит так. Он просто не сможет так поступить. Есть вещи, которые нельзя делать, потому что они неправильны. Нельзя жрать дерьмо, нельзя без разрешения срывать пленку с мяса, нельзя разрывать травоеда, который тебя не оскорбил, нельзя покоряться тому, кто слабее и дурнее. Будь здесь Дейкстра, он начал бы обосновывать это правило всякими мудрыми рассуждениями, дескать, Джа руками случайностей отбирает для продолжения рода лучшее семя, и, подобно этому, правильные слова передаются из антенны в антенну, а глупые слова забываются. Правильные поступки оставляют в истории след из многих восьмерок аналогичных поступков, совершенных подражателями…

Роланд потряс головой, приводя мысли в порядок. Как ни рассуждай, все равно получается, что он должен выйти, положить меч на землю и принять заслуженную смерть. Но он не может так поступить! Может, виной тому не высокие соображения, а обычная трусость? Или Джа снова испытывает его? Может, желание выйти и сдаться – это искушение, которое нужно преодолеть?

Антенна Роланда уловила движение на самом краю поля зрения. Кажется, кто-то пытается незаметно подобраться к расщелине, не плывя, а переступая по камням, как травоед. Если судить по звукам шагов, их двое. На что они рассчитывают? Расщелина слишком узкая, чтобы можно было подобраться незамеченным вплотную и внезапно ударить Роланда ножом. Это у них вряд ли получится, даже если нож приделан к длинной палке, как принято у этого племени. Однако лучше отползти назад, просто на всякий случай.

Роланд попытался отползти, но неосторожно задел камень раненой рукой, руку пронзила острая боль, на затянувшейся было ране снова выступили капельки крови. Роланд едва удержался от испуганного взвизга, недостойного великого героя. Нет, уползти вглубь расщелины не получится, врага придется встретить здесь. Это не очень опасно, надо просто не расслабляться и не терять бдительности. Нанести молниеносный колющий удар, и у врагов не останется никаких шансов. Вообще непонятно, на что они рассчитывают. Хотя…