— Ваша жена, видимо, была очень счастливая женщина? — отозвалась Лариса Константиновна.

— Я не меньше.

— И как долго?

— До прошлого года.

— Тогда в вас редкое сочетание души и мудрости.

— Мудрой была жена.

— А вы нет?

— Умным называли. Мудрым?.. — Сердич приподнял плечи. — Думаю поучиться у Михаила Сергеевича.

Лариса Константиновна недоверчиво взглянула на Горина, тот чуть усмехнулся и ответил ей:

— Меня тоже никто мудрым не называл. Быть терпеливым научился — служба не баловала милостями.

Недалеко от дома, где жил Горин, на улицу высыпали мальчишки. С ними был и Тимур, он лихо распоряжался своими товарищами.

— Петька, ты убит, ложись! Тебе говорят, ложись! Мишка, атакуй противника в палисаднике! Скорее!..

Маленький Петя неохотно лег под изгородь, Миша вырвался вперед и застрочил трещоткой.

— Михаил Сергеевич, ваш наследник — заправский вояка, с генеральским баском, — заметил Сердич.

Тимур действительно выглядел грозным начальником ребячьего гарнизона. Его слушались. Беспрекословно и даже с опаской.

Сын напомнил Горину семью, и в том, что в нем всколыхнулось, он почувствовал вину перед ней. Чтобы обрести равновесие перед тем, как появиться перед женой, он решил задержаться и присмотреться к сыну. Михаил Сергеевич повернулся к Ларисе Константиновне, чтобы попрощаться:

— Я почти дома.

Сердич догадался о намерении командира дивизии и, поскольку оставлять Ларису Константиновну одну ему показалось неудобным, он обратился к Горину:

— Разрешите мне зайти к вам немного позже. Боюсь, — улыбнулся Сердич, — если мы оставим Ларису Константиновну одну, у нее появятся недобрые мысли о нашем воспитании.

Горин не позволил себе даже взглянуть им вслед. Сел поодаль и минут десять наблюдал за игрой ребят. Сын несколько раз посмотрел в его сторону и с еще большей старательностью продолжал отдавать распоряжения. Да, зазнайство парня, пренебрежение ребячьим равенством были налицо. Пора что-то предпринять. Поговорить? Но долго ли слова могут сдерживать детские желания? Наказать? Жалко: уж больно увлеченно командовал.

Под взглядом Горина-старшего игра ребят разладилась. Они обступили Тимура, о чем-то зашептались. Горин подозвал их к себе:

— Воюете?

— Понарошку, — ответил за всех сын.

— Кто же из вас лучше всех командует?

— Тимур, — ответил самый маленький из ребят.

— А почему не ты, Петя?

— Не знаю, — мальчик удивленно посмотрел на Горина.

— А как ты думаешь, командир? Почему твои друзья-товарищи не научились командовать, как ты?

Тимур шмыгнул носом.

— Может быть, они тоже хотят быть, как Рокоссовский… Хотите? — обратился Горин к детям.

— Хотим, — дружно проговорили ребята.

— Ну вот видишь, Тимур. А ты командуешь один. Не по-товарищески это.

Ребята почувствовали неладное. Затаенное желание стать таким, как Рокоссовский, конечно, заманчиво, но только веселые игры пока лучше.

— Так как решим?

Ребята продолжали молчать.

— Говори ты, Тимур.

Сын насупился.

— Стесняешься? Не думал, что ты такой, — с шутливой укоризной протянул Горин. — Хорошо. Я понял и помогу тебе. Он хочет, ребята, две недели побыть рядовым. — И, чтобы подбодрить сына, добавил: — Суворов, генералиссимус, в солдатах ходил семь лет. Кого изберем командиром? Петю? Ну-ка, Петя, попробуй.

Ребята не двинулись с места, и Горин подумал: не слишком ли круто обошелся с сыном?

Но менять свое решение уже было нельзя, и он стал подсказывать Пете, с чего начать исполнение должности: построить ребят, рассказать, кому куда наступать.

Игра возобновилась, а Горин сидел и не решался идти домой. В душе кружилась неприятная сумятица. Смешались воспоминания, насторожившиеся чувства, которые, как считал он, в нем давно высушило время, и досада на себя — не смог даже намекнуть, что в давней размолвке если он и виноват, то только не в том, что на свете была Галя, теперь его взрослая дочь. Тогда о ее существовании он даже не предполагал. Хотелось подождать, пока утихнет в душе сумятица, но игра ребят прекратилась. То ли потому, что ребята устали, то ли слишком уж неожиданно произошла смена признанного ими вожака.

— Все, разбили врага? — попробовал пошутить Горин.

— Разбили, — стеснительно ответил Петя.

— Ну, тогда по домам. Пора ужинать.

Горин протянул сыну руку. Тот подошел неохотно, с обиженно опущенной головой. Руку отца не взял. Михаил Сергеевич ласково положил ее на плечо сына. Так они и появились на пороге квартиры.

Открылась дверь. Их встретила Мила. В домашнем она выглядела чуть полнее, но как-то покойнее и добрее. При виде своих ее по-восточному суженные глаза оживились улыбкой, смягчив усталость смуглого лица.