Выслушав доклад Горина, он хмуро поздоровался и сел за откидной стол.

— Где мой штабник? — спросил он, снимая фуражку.

— Пишет замечания по учению.

— Позовите.

Сердич ушел.

— Ну как командуют командиры?

— По-разному.

— А их подчиненные стреляют одинаково неважно, особенно твоего хваленого Берчука. Физподготовка тоже отстает… И общий порядок желает лучшего. Считаю, надо поторопиться с назначением тебе первого заместителя.

— Если задержка за моим мнением…

— Нам хотят прислать какого-то службиста из Москвы. Он, наверное, забыл уже, как заряжается автомат.

— Если из Генерального штаба — это хорошее переливание крови. Оно практиковалось в русской армии давно.

— Может, и хорошо, но нам своих нужно продвигать, чтоб люди тянулись, иначе мхом обрастут. Каково твое мнение об Аркадьеве?

Горин долго не мог разжать сами собой стиснувшиеся губы — так неожиданен и плох был выбор Амбаровского.

— Что молчишь? Не нравится?

— Больше. Есть причины, по которым ему не желательно давать повышение.

— Какие? — Черные глаза генерала насторожились.

Горину не хотелось называть истинные доводы, поскольку они нехорошо представляли Аркадьева командиру соединения, и он высказал те, что были помягче:

— Он недавно в дивизии и еще не показал ничего хорошего…

— Служил в другой, и не так плохо.

— Он растерял знания…

— Но приобрел опыт; три года заместитель, пять лет командовал полком, не говоря уже о работе в разных управлениях и отделах. Возражения нахожу недостаточно убедительными. — И добрее: — Да и кто из нас в повседневной суматохе может удержать в голове все, чему учили в академии? Сам же говорил на лекции: все меняется, движется галопом… Станет замом, получит побольше свободного времени, подтянется.

Михаил Сергеевич понял, что Амбаровский не склонен отступать от своего намерения продвинуть по службе однокашника, и решил назвать истинные причины:

— Хотя Геннадий Васильевич полками командует давно, стиль его работы требует серьезной правки.

— Именно?

— Жестко требуя с других, он обходит себя.

— К тому же щеголяет единовластием, — поспешил добавить Знобин.

— А вам хочется, чтобы он командовал с оглядкой на замполита? — устремил на Знобина недовольный взгляд генерал.

— Нет, — не отводя глаз, ответил Павел Самойлович. — Командовать должен один, а работать с людьми.

— А есть ли граница между командованием и работой командира?

— Границы нет, разница — есть.

— Где нет границы, там появляется путаница.

Увидев, что и после этих слов оба полковника намерены отстаивать свое мнение, Амбаровский смягчил тон:

— Аркадьев, что же, по-вашему, не понимает, как должен вести себя командир? Растолкуйте. Способен же он понять, где надо давать людям выговориться, высказать свое мнение?

Вместо ответа Горин привел последний довод, хотя высказывать его, кажется, было рано.

— Я не могу дать положительную характеристику человеку, который поступает непорядочно по отношению к своему сослуживцу.

— Яснее… — Губы генерала нервно дернулись. Ему сказали «нет», когда он еще не отказался от своего «да».

— Аркадьев пытается стать непрошеным другом жены уехавшего в длительную командировку полковника Степанова.

Довод был столь веский, что Амбаровскому пришлось отказаться от натиска.

— Если так, то дурак. — Успокаивая себя, генерал легонько ударил рукой по столу. И вдруг повернулся к Горину: — А не сводишь ли ты давние мальчишеские счеты? Говорят, и ты когда-то был неравнодушен к Ларисе Константиновне…

На обескровленном бессонной ночью лице Горина выступил бледно-лиловый румянец. «Кто мог об этом сказать Амбаровскому? Сама Лариса Константиновна? Маловероятно. Проговорилась мужу, а тот генералу? Но это же непорядочно…»

— У Аркадьева, мне кажется, еще не было повода считать мое отношение к нему несправедливым.

Слишком долго, как показалось генералу, молчал комдив, чтобы можно было ему поверить.

— Ладно, поживем — разберемся. А если не Аркадьев, кого бы ты хотел к себе в замы? Не Берчука ли?

— Нет. Если не жалко, полковника Рогова.

— Рогова?! — Генерал удивленно поднял голову с глубокими залысинами, которые как две стрелы отсекали черный клок волос над высоким гладким лбом. — Он, наверное, забыл, когда командовал батальоном.

— Командование людьми на фронте не забывается…