— Демон Вас! — громогласно и напыщенно, явно играя на публику, объявил шаман. — Предупреждаю тебя, что, если ты попытаешься обмануть, а тем более сбежать, участь твоя будет ужасна! Тебя вначале кастрируют, потом отрежут язык, а потом все это запихают тебе в рот перед сожжением!

— Так не уместится же! — перебил я торжественную карательную речь шамана.

— Чего не уместится? — не понял шаман.

— Ну, чего кастрируете у меня — во рту не уместится!

— Уместится, чего врешь-то, сын лжи?

— Твое уместится, мелкий потому что, а мое точно не уместится, — мстительно сказал я, отыгрываясь за белого толстого маленького мучного червя.

Шаман порозовел, потом покраснел от ярости:

— Вот не окажется твоего артефакта — тогда и проверим! Давай выходи!

И мы пошли по длинному коридору штрафного барака на выход.

Пока я шел, думал, что мой язык меня еще далеко заведет, до плахи — запросто. Чуть не прокололся — еще немного, и шаман бы понял, что я чего-то кручу, слишком уж явно издеваюсь. Надо потоньше работать языком…

Идти до места было не очень далеко — с километра четыре, оно находилось прямо за вырубками, где мы работали. Я все время изображал поиски — якобы определялся по солнцу, смотрел на вершины деревьев и упорно шел дальше и дальше от лагеря, в ту сторону, куда я ранее двигался во время побега. Все это время солдаты зорко наблюдали за каждым моим шагом, целясь в меня из полунатянутых луков. Я с опаской посматривал на их орудия убийства — не дай бог, у них начнется какой-нибудь психоз, например покажется, что у меня выросли крылья и демоническая голова, и тут же, в долю секунды, меня нашпигуют первоклассными стрелами. Ощущение было не из приятных.

Движение осуществлялось так: впереди шел я, с умным видом вертя головой, позади старший охраны, тот изверг, что надо мной издевался, за ним трое надсмотрщиков за рабами, а по бокам, справа и слева, по три человека из солдат.

Когда терпение предводителя, шамана, уже стало иссякать — он хмурился, сплевывал и чего-то бормотал под нос, видимо ругая меня и себя за то, что поддался на мою провокацию, — я остановился и кивком головы подозвал к себе старшего:

— Развяжи руки, я должен над этим местом сделать пассы, иначе артефакт не покажется, и мы зря ходили! Давай быстрее развязывай, солнце уже высоко, а его можно откапывать только утром!

Мои дурацкие фразы напоминали телевизионную рекламу и действовали на подсознание — вроде все слова понятны, но хрень несусветная, которая не выдерживает никакой критики. Но действовали они безотказно и тут, в новом мире. Шаман кивнул, и старший охраны перерезал путы, стягивающие мне руки за спиной, — шаман, может, и был не от мира сего, зато старший охраны совсем не являлся лохом.

Впрочем, ему это не помогло. Размяв руки, я начал совершать волнообразные движения руками и кружение на одном месте — со стороны, думаю, это напоминало одновременно тайцзыцюань, чукотский танец чайки и выступление группы «На-На». На аборигенов это произвело такое завораживающее действие, как танец Каа перед бандерлогами. Так и хотелось им сказать: «Хорошо ли вам видно, бандерлоги?!» Все-таки от посещения ночных клубов есть своя польза — такой хрени насмотришься! Аборигены позавидовали бы этим диким клубным танцам.

Когда их лица разгладились и расслабились в священном ужасе перед колдующим демоном, я выбрал момент и со всей дури хряснул кулаком по голове старшего охраны. Голова лопнула, как спелый арбуз, и заляпала окружающих серо-желто-красными брызгами, а я схватил труп, забросил себе на плечи, как рюкзак, и со всей мочи побежал вперед, стараясь резко менять направление движения.

Тут же я почувствовал, как в труп на спине воткнулось не менее четырех стрел, застрявших в его костях. Лишь одна пробила его насквозь и поранила мне лопатку. Но это было терпимо и только подстегнуло меня в моей сумасшедшей гонке.

Забежав за стволы деревьев, я бросил свою «подушечку для иголок» и прибавил ходу — благо, что перед этим поспал, поел, а сила тяжести позволяла нести свое массивное тело легкими длинными прыжками, как будто бежал олень. Рядом пролетали и втыкались в землю, в стволы деревьев длинные стрелы, но страха не было, только азарт — не возьмете! Уйду! Куда вам против земного манагера, жалкие рабовладельцы!

«Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а-а-а затем!.. А-а-а…» Я завопил тогда, когда стрела, уже на излете, пробила мне руку у левого плеча и осталась торчать, заткнув дыру древком, и это хорошо, иначе я бы истек кровью.

С удивлением я воззрился в инородный предмет, воткнувшийся в мое тело. Боли не ощущалось — толчок, как будто ожог, и вот уже в руке стрела! Хорошо еще, что угодила она не в кость, — мясо все-таки легче заживает. А я все бежал и бежал, оставив далеко позади преследователей. Меня подстегивал страх смерти, азарт — для меня это было как ролевая игра, и воля к свободе — ну не привык я быть рабом, не хочу я быть рабом и не верю в бесконечные перерождения, в результате которых я в конце концов стану генеральным директором фирмы «АРРО», а еще лучше ее владельцами — Артемом Михалычем и Романом Михалычем, двумя сразу. Как это там? Двуликий Анус? Тьфу! Янус! Бежать… бежать… бежать… легкие разрываются от прогнанного через них воздуха, в крови кипит адреналин, рука начинает ощутимо болеть — дергает ее, как электричеством. Ну всегда я, как говорила бабушка, если не обделаюсь, так в готовое влезу! Всегда попадаю в неприятности!