— Если все равно, то как воин воину, может, дашь ответы на мои вопросы? А я отвечу на твои, а там уже и решим, как быть!

Видно было, что Заркун задумался, потом резко вскинулся:

— Хорошо. Что хочешь знать?

— Куда ты дел ту девушку-акома, что захватил в лесу?

Я замер, затаив дыхание. Неужели сейчас решится и я все выясню? Без зверства и превращения в палача? А почему и нет?

— Продал, конечно, очень выгодно и хорошо. Красивая девка. Твоя жена, что ли? Теперь с ней будет забавляться Амунг, он любит маленьких девочек!

Меня просто перекосило от его слов. «Теперь тебе точно не жить, скотина!» — подумал я, но эмоций не выдал и спросил внешне спокойно:

— Кто такой Амунг?

— Да ты совсем темный, акома! Амунг — распорядитель невольничьего рынка! Его все знают!

— Это жирный такой, да? Он мне сказал, что ничего о девушке-акома, проданной на рынке, не знает. Может, ты врешь, Заркун?

Бандит громко рассмеялся:

— Болван! Зачем мне тебе врать? Ты все равно покойник, и отвечаю на твои вопросы я только потому, что отдаю дань твоему умению бойца. Положить десять моих ребят — это надо умудриться! Да, акома всегда были сильны в бою. Девка-то твоя, которую я пристрелил, успела убить двоих моих людей!

У меня сжалось сердце и заныло… зря это он про Васону напомнил, ох зря. Теперь я постараюсь убить его медленно… если смогу.

— Теперь моя очередь задавать вопросы, акома! Зачем ты пришел в город и искал меня? Что ты хотел сказать о моем брате?

— Я пришел в город, чтобы убить тебя. И всех твоих людей. А брат твой был таким же подонком, как и ты. Сдох, туда ему и дорога. И ты сдохнешь! — Я нарочно старался его разозлить — человек в ярости теряет рассудок, совершает опрометчивые поступки. Однако, как оказалось, Заркун был не из таких…

— Я думал, ты воин, а ты маленькая лесная падаль! — спокойно сказал Заркун и негромко приказал своим людям: — Возьмите его. Постарайтесь по возможности живым. Я хочу содрать с него кожу себе на ремни. Не получится живым — убейте.

Его люди стали медленно обходить меня с флангов, поигрывая оружием и следя за моими движениями, — то, что я сумел выйти из гостиницы, произвело на них впечатление, оттого они не спешили проявлять активность.

Если бы они навалились все сразу, скорее всего, это принесло бы им успех — пару-тройку я бы убил, а остальные задавили бы меня массой, однако ведь кто-то должен первым пойти на меч и неминуемо погибнуть, и каждый думал: «А почему это должен быть я? Мне что, больше всех надо?»

Наконец пара смельчаков решились. Они кинулась на меня с диким, леденящим душу криком, видимо пытаясь напугать и деморализовать. Они умерли за две секунды — как только добежали.

Один свалился с раздробленным черепом, другой корчился на земле, зажав рану в животе. Я стал считать: минус два. Оставалось, вместе с Заркуном, девять. Сам он не участвует — значит, пока восемь. Похоже, он не хочет марать руки или же полагает, что лучше не рисковать, — мастерство мастерством, но случайностей еще никто не отменял.

На месте осталось трое, а пятеро бросились на меня. Эти уже не вопили, а расчетливо пытались проткнуть меня и оглушить дубинами.

Все смешалось в водовороте тел, я получил с ходу два легких ранения, вскользь: распороли запястье и зацепили плечо. Плевать, кровь тут же остановилась, а к боли мне не привыкать, я ее теперь вообще могу не ощущать — это одно из умений, что передал мне Варган. Я способен выключать боль, когда хочу, обратившись к Семени и пожелав этого. Это одно из самых простых умений, что я смог освоить. Казалось бы, зачем оно в обычной жизни? Да незачем, а вот воину в битве оно необходимо — можно превратиться в совершеннейшего берсерка. И я превратился.

Я ворочался в куче тел, как медведь в стае собак, они разлетались в стороны, с воем и визгом, трещали кости, с хрустом раздвигалась броня и плоть врагов, пропуская мой меч.

Слегка пострадал и я — кроме первых двух ран, я получил еще пять, колото-резаных, но опять же не опасных.

Не дожидаясь, когда на меня нападут остальные соратники Заркуна, я сам накинулся на них, с ходу подрубив ноги одному и ударив щитом другого.

На автомате я добил «подрубленного», потом обернулся к двум другим и занялся с ними ожесточенным обменом ударами. Тот, которого я приложил щитом, быстро оклемался, так как удар пришелся вскользь, и теперь вступил в бой, применяя весь арсенал приемов, что он знал, а знал он многое. Похоже, эти два кадра были из числа личной гвардии главаря и имели статус не менее седьмого-восьмого уровня.

Я ускорился, насколько мог. Окружающий мир как будто застыл, а мои мышцы и сухожилия заработали с такой силой, что я боялся, как бы они не оторвались от костей. Впрочем, на эти мысли времени не было… Уклон — угол… подбил ногу, угол — пронзил ему бедро, — получи, а кому сейчас легко? Широкий мах, обратный круговой удар по ребрам — броню не пробил, зато мощным пинком разбил ему яйца, переломил шею и отправил к крыльцу отдыхать.

Только успел повернуться и отразить удар меча, попятился… Это еще что такое? Заркун вступил в бой! Да неужто? Упс! Вот это еще что такое?