Я встала с табурета и подала ему руку. Он подхватил оружие, и мы направились к раздвижным дверям. Отпустив на миг мою руку, чтобы открыть дверь, он напомнил:

— Если на твой халат попадут брызги соленой воды, ему конец.

— Верно, — согласилась я и развязала кушак. Шелк соскользнул на пол.

Он окинул меня взглядом, которым на меня смотрел с тех пор, как мне стукнуло шестнадцать, но теперь в его взгляде было знание и не одно только вожделение, но еще и любовь. Хороший взгляд.

— Вряд ли мне нужен халат, — сказала я.

— Вода холодная, — предупредил он.

Я засмеялась:

— Чур, тогда я сверху.

— Холодная вода причиняет разные неудобства.

— Да-да, у мальчиков проблемы с холодной водой.

Он кивнул.

— Я тут вроде как божество плодородия, если помнишь. В этом небольшом деле я тебе помогу.

— Зачем Богине понадобилось свести божеств смерти и плодородия на кромке воды?

— Этого она мне не сообщила.

— А сообщит?

Я пожала плечами:

— Не знаю.

Он покачал головой, но взял меня за руку и мы вместе вышли в прохладную, пахнущую океаном ночь. Вышли, повинуясь воле Богини, не зная зачем, потому что иногда приходится слепо верить богам, даже если когда-то и сам был богом.

Глава 19

Песок холодил ноги, не обещая в плане температуры воды ничего хорошего. Я задрожала, и Рис притянул меня за плечи к себе, к отточенному совершенству тела, отшлифованному годами тренировок до самой сути, до чистых мускулов. У него на животе даже не шесть кубиков было, а все восемь — я и не знала, что такое возможно.

Он обвил меня руками, согревая своим теплом — вот только неприятно было прикосновение пистолета к голой спине. И меч в кожаных ножнах висел на той же руке и слегка раскачивался, задевая мне спину. Я прильнула к Рису, плотнее вжимаясь в его тепло и пытаясь изогнуться так, чтобы не касаться пистолета.

— Прости, — сказал Рис, Отодвигая руку с пистолетом подальше от меня и утыкаясь лицом мне в волосы. — Оружие-то я взял, но если мы займемся любовью, я им не смогу воспользоваться. Слишком буду сосредоточен на использовании моего любимого ствола.

— Ствола, говоришь? — улыбнулась я.

Он улыбнулся — кожей головы я ощутила движение его губ.

— Ну, я не хотел хвастаться…

Я рассмеялась и посмотрела ему в лицо. Он широко улыбался; лунный свет освещал половину его лица, оставляя другую в тени. В тени оказался здоровый глаз, а шрамы окрасились серебром, и лицо казалось юным и совершенным, кроме мерцающих шрамов, но и шрамы казались лишь деталью его совершенства.

— О чем задумалась? — спросил он.

— Поцелуй и узнаешь.

— Погоди пока, не отвлекай меня. Я тут вопрос поднял.

— О! Да, и правда, — сказала я, и мои пальцы скользнули по твердым мускулам его живота вниз.

Он перехватил мою руку и прижал крепче, заставляя стоять смирно.

— Нет, Мерри, сначала решим здесь.

Он повернулся, и лицо его теперь все было освещено яркой луной. В ее лучах цвета его глаза померкли, синеву заменила серость.

— Как только мы начнем, я буду слишком сосредоточен, чтобы охранять тебя. Все остальные спят очарованным сном, и никто не придет на помощь, если она нам понадобится.

Я задумалась ненадолго и кивнула:

— Ты прав. Но во-первых, мы всем до последнего фейри объяснили, что не желаем никакой короны и никакого трона, так что причины убивать меня нет. А во-вторых, я не верю, что Богиня послала нас сюда навстречу убийцам.

— Думаешь, она нас защитит?

— А у тебя совсем нет веры, Рис? — спросила я, вглядываясь в его лицо.

— Раньше была, — печально вздохнул он.

— Так пойдем к морю и поищем, вдруг найдется?

Он улыбнулся, но уголки губ остались печально опущенными. Мне хотелось прогнать эту печаль.

Я мягко отвела его руку, и он меня отпустил. Запрокинув лицо, я сочно поцеловала его в губы и внезапно упала на него всем телом, так что он удивленно хмыкнул, не разрывая поцелуя. Он снова обхватил меня руками, в которых держал оружие; пистолет и меч опять прижались к моей спине.

Разорвав поцелуй, я оставила его с приоткрытым ртом, удивленными глазами и сбитым дыханием, чувствуя, как наливается твердостью его тело. Возражения у него кончились, он вслед за мной пошел на шум моря.