Мы считали излишним навязывать вниманию читателя весь тот утомительный путь исследования, частью индуктивного, частью дедуктивного, который привел нас к идее психического подбора как всеобщего метода генетического познания психических явлений. Мы ограничились пока сжатою и схематическою обрисовкою этой идеи. Теперь мы перейдем к ее конкретным применениям и наметим те из них, которые представляются нам наиболее типичными и познавательно важными. Большего нельзя дать в пределах статьи*, но и этого, мы полагаем, будет достаточно, чтобы читатель мог судить о возможном общем значении этой идеи для стремящегося к монизму познания.

Здесь мы решаемся выйти за пределы задач старой психологии, решаемся при помощи усвоенного нами метода подвергнуть объяснениюи критикето, что старая психология только описывала. Встречаясь с людьми, мы находим в них различные степени полноты и гармонии психической жизни — от гениальности до идиотизма, от спокойной уравновешенности до дикого безумия. Самый тип организации оказывается различным: величественный и суровый моноидеизм «иудея», изящная и мягкая разносторонность «эллина», серая и дряблая безыдейность «филистера»… Перед нами проходят характеры эмоциональные, интеллектуальные, волевые, люди ясного и спутанного сознания, вечно стремящиеся и неизменно апатичные, и т. д. и т. д. С этими людьми мы сближаемся, сталкиваемся, пытаемся их изменить и сами изменяемся под их влиянием; и они к нам, и мы к ним применяем различные методы систематического или бессистемного воздействия: люди воспитывают, развращают, исправляют, награждают, наказывают, поддерживают, устраняют друг друга. Здесь лежит область, где психологическая теория и практика тесно соприкасаются между собою, переходя одна в другую; здесь объяснение и критика приобретают особенно большое жизненное значение. И вот мы хотим путем анализа нескольких основных типов психики, а частью также путем анализа нескольких основных методов воздействия человека на человека показать, каким образом идея психического подбора может служить надежной основой для объяснения и оценки таких типов и методов.

Намеченные нами вопросы лежат близ пограничной черты психологии с социальной наукой. Но это еще не социально-психологические вопросы. Пока мы имеем перед собою одну психику или две психики в их взаимодействии, то, хотя несомненно, что сложились они в социальной жизни, мы не выходим из пределов психологии, если берем этот социальный генезис только как данное, а его результаты — только как постояннуювеличину в нашем анализе. Вопросы социальной науки начинаются там, где две психики берутся не только в их взаимномотношении, но в их общем отношении к внешней природе, в их сотрудничестве. Это уже не входит в нашу задачу.

В процессах психического подбора для анализа очень целесообразно обособить три различных момента — различных, разумеется, только в абстракции и совершенно нераздельных в конкретном явлении; во-первых, тот материал переживаний, который «подлежит» психическому подбору; этот материал можно рассматривать со стороны его количества — богатства или бедности, со стороны его качественного разнообразия или однородности, со стороны интенсивности отдельных переживаний; во-вторых, направление психического подбора — в положительную или в отрицательную сторону, к сохранению и усилению переживаний или к их ослаблению и устранению из опыта; это направление выражается, как мы знаем, в аффекционале — в окраске удовольствия или страдания, характеризующей различные переживания; в-третьих, интенсивность психического подбора в различные его моменты; ее показателем служит, очевидно, интенсивность того же аффекционала. Соотношения этих трех «сторон» психического подбора бывают очень разнообразны, и соответственно этому весьма неодинаковы бывают результатыподбора, те психические комбинации и типы строения, которые он вырабатывает.

Идея психического подбора создает возможность некоторых дедуктивных выводов относительно характера психического развития при тех или иных условиях подбора. Само собою разумеется, что такая дедукция имеет значение всегда лишь постольку, поскольку оправдывается самим опытом, поскольку ее выводы не противоречат фактам, но позволяют сгруппировать их с возможно большей полнотой и гармоничностью. Если дедукция оказывается именно такова, если ее выводы верныпо отношению к опыту или, что то же, познавательно полезны, то сама идея психического подбора как основа дедукции получает надежное и вполне убедительное доказательство в свою пользу. Имея все это в виду, мы и перейдем теперь к некоторым типичным комбинациям условий психического подбора.

Пусть перед нами следующая идеальная комбинация. Сумма переживаний, вступающих в поле психического опыта, представляет наибольший возможный для человеческой психики данной эпохи maximum: громадная масса получаемых «извне» впечатлений, в высшей степени ярких и разнообразных, непрерывно расширяет поле опыта данной личности, приводя ее в прямое или косвенное соприкосновение со всем, чем живет ее эпоха. Все эти переживания не только интенсивны сами по себе, но и глубоко задевают психическую систему в ее целом, сильно изменяют ее энергетическое равновесие — словом, имеют высокий аффекционал, являются интенсивными «наслаждениями» и интенсивными «страданиями». Та и другая окраска в общем течении опыта сохраняют, положим, приблизительное равновесие: острые наслаждения чередуются с острыми страданиями, периоды счастья сменяются периодами горя и наоборот. Резюмируя все эти условия в терминах психического подбора, следует сказать: материал для подбора maximum, интенсивность подбора maximum, направление сменяющееся, без особого перевеса в общем для той или другой его стороны.

Какая же получается при таких условиях картина психического развития?

Быстрая смена получаемых от внешней среды воздействий уже сама по себе означает быстро изменяющееся поле сознания; но это было бы только хаосом жизни, если бы интенсивный психический подбор не обусловливал еще иных изменений этого поля, именно направленных в сторону возрастающей организованности опыта. Интенсивный психический подбор создает, как мы знаем, новые и новые формы энергетического равновесия между различными комплексами элементов, или, что то же, создает новые и новые ассоциативные связи. Этим путем переживания превращаются в психический опыт; но и это выражает пока еще только известный minimum психической организованности. Чтобы выяснить, как процесс развития идет дальше, нам следует остановиться на обеих различных сторонах психического подбора в отдельности.

Интенсивное действие отрицательного подбора аналогично действию молота, который дробит и уничтожает все непрочное и неустойчивое, но «выковывает» то, что действительно прочно, и, выделяя его из всего остального, придает ему чистоту и определенность форм. Отрицательный подбор стремитсяразрушить все, что возникает в поле опыта; но там, где жизнь богата и сильна, там он фактически успевает разрушить только наименее «жизненные», наименее устойчивые комбинации. Это, во-первых, те комбинации, которые слабы и бледны, которые неглубоко затрагивают психическую систему и которые в то же время не находятся в прямой связи с многократно повторяющимися воздействиями внешней среды, воздействиями, способными вновь и вновь вызывать одну и ту же психическую комбинацию; словом, это «жизненно не важные» комплексы, например мимолетные продукты фантазии, вообще — «мелочи» психического опыта. Во-вторых, те комбинации, которые «противоречивы», «дисгармоничны»: те, которые слагаются из «конкурирующих», взаимно ослабляющих друг друга комплексов, особенно — комплексов, ассоциированных с различными волевыми реакциями, — все комбинации, имеющие «эклектическую» окраску, характер «компромисса» противоположных жизненных тенденций.