Когда недоразумение было устранено, я продолжил:

– Я не просил тебя рассказывать мне свои сказки, я задал очень простой вопрос. А вот тебе еще один: кто насылает сон на богов вашей Священной горы? Этот пресловутый Поррес или кто-то еще?

На этот раз варвар не просто задумался, он впал в некое подобие ступора. Видно было, что такой вопрос никогда раньше не приходил в его голову, а теперь вызвал явное смущение. Я с удовольствием этому смущению поспособствовал:

– Если кто-то другой, значит, у Порреса есть конкурент, причем заведомо более могущественный. Кто он, интересно? Если же трудяга Поррес и всех своих товарищей по цеху умеет погружать в сон по своему желанию, то, поверь мне, он давно уже остался бы на Священной горе в гордом одиночестве, и ты, Эписанф, знал бы только одного бога.

– Как ты можешь! – Лицо Эписанфа раскраснелось, губы задрожали. – Как ты можешь судить о великих богах, словно о простых смертных?!

Я в ответ рассмеялся.

– А не ты ли, друг мой, рассказывал, что боги Священной горы создали людей по образу своему? Так вот, если между вашими богами и людьми есть хотя бы крошечное сходство, так все и было бы, можешь не сомневаться.

– Я не понимаю, что ты хочешь этим сказать! – выплюнул Эписанф.

– Это плохо. – Я сокрушенно покачал головой. – В твоем возрасте понимать нужно больше. Есть двенадцать богов Зодиака… ну, может тринадцать, я пока все равно не могу в это поверить. Есть еще всякие мелкие духи и бесы, обитающие в Оборотной стороне мира, – с ними приличному человеку знаться не стоит, а вот колдуну без них никак. И все. А вы, Непосвященные, напридумывали себе богов на все случаи жизни.

– У тебя своя вера, Бурдюк, а у меня своя, – сказал варвар, из последних сил стараясь успокоиться.

– Конечно, – согласился я. – Именно поэтому ты так усердно разыскиваешь Зеркало, созданное богами Зодиака.

– Не вижу смысла продолжать этот разговор. – Эписанф с гордым видом отвернулся.

– Ничего, зато сон отступил. – Я потянулся и передал вожжи варвару. – Держи, а я пойду отолью. Помолись за меня своему богу, который отвечает за этот процесс.

Обидчивый, как ребенок, Эписанф молчал после этого не меньше часа. Я и не настаивал на дальнейшей беседе. Сон я прогнал, от раздражения избавился, настроение себе поднял. Землю водолеев мы проехали спокойно… Хотя я вздохнул с облегчением, покидая эту странную страну. Не из-за каких-то реальных опасностей, подстерегавших нас в пути, – стража у водолеев бдительная, но к нам с Глазом не в претензии, а само местное население достаточно миролюбиво. Просто мне становится не по себе, когда вокруг такое количество народа, пьющего только воду. Никогда не знаешь, что у них на уме. У меня порой мурашки по спине бегают от ощущения, что они живут в каком-то своем мире, по своим законам и своей логике, мало что общего имеющими с человеческими.

И все же Землю водолеев мы проехали спокойно. А вот у раков приходилось постоянно быть в напряжении. Впрочем… и это почти позади.

Копыта лошади дробно застучали по крупным ровным камням, пришедшим на смену укатанной глине. Значит, подъезжаем к Джибею.

– Вот это правильная дорога, – наставительно сказал я, потрясываясь вместе с повозкой. – И ровная, и дождь ей не страшен… и не заснешь. Джибей – хороший город, – сказал я, видя, что Эписанф разговор не поддерживает. – За пределами Земли скорпионов он единственный, где я чувствую себя почти как дома. Да и местной страже не должно быть до меня дела. Надеюсь… – тихо закончил я.

Джибей был последним пристанищем на Землях Зодиака. Там мы собирались как следует отдохнуть, а заодно продать повозку вместе с лошадью. Во-первых, повозка – вещь бесполезная в горах, которые нам предстояло пересечь. А во-вторых, нам необходимы средства для покупки теплой одежды, провианта, да и кое-чего из оружия. Ибо финансы наши находились в весьма плачевном состоянии. Не без помощи Тарантула. Я зло сплюнул и помотал головой, отбрасывая неприятные воспоминания. Мне теперь придется не только заботиться о собственной шкуре, но и обращаться с варваром бережно, как с хрупким и очень дорогим украшением.

Впереди показались высокие ворота Джибея, и я не очень весело улыбнулся.

От постоялого двора, в котором заночевали, к рынку мы шли пешком и в добром расположении духа. Хозяин купил наше средство передвижения. Явно не сошедшаяся со мной характерами кляча Эписанфа, стремясь поскорее от меня отделаться, очень ловко притворилась настоящей лошадью, и нам удалось выручить за нее даже больше, чем я рассчитывал, что огромная редкость в Джибее, одним из ярких качеств жителей которого вполне заслуженно считается умение торговаться.

Мы продвигались по людным улицам города, вымощенным все тем же камнем. Я с Эписанфом впереди – во-первых, я не хотел терять варвара из виду, во-вторых, чего уж скрывать, я все больше привязывался к этому смешному типу. И заклятие Тарантула повинно в этом лишь отчасти. Глаз – верный товарищ, и в любой заварушке я могу не заботиться о защите собственной спины, но как собеседник он бы не взял первого приза ни на одном конкурсе. С варваром было общаться забавней.

Лаита почтительно двигалась на шаг позади своего господина, все так же закутанная с головы до ног в черные тряпки. Не понимаю, что она могла сквозь них видеть, но, очевидно, они ей не мешали.

Глаз со скучающим видом замыкал шествие.

Мы представляли бы из себя прелюбопытную компанию – в любом другом городе. Здесь же мы не привлекали особого внимания.

Зато Эписанф с совершенно круглыми глазами озирался по сторонам, разглядывая разнообразные тотемные татуировки на лбах прохожих. Я его понимал. Восемь лет назад, когда я впервые попал в этот город, вел себя, наверное, так же.

Такой пестрой картины не увидишь больше нигде.

– Джибейцы – очень гостеприимные люди, – снисходительно пояснил я. – Приезжих здесь едва ли не столько же, сколько аборигенов. Многие поселяются здесь насовсем, другие с удовольствием наведываются снова и снова. Я, кстати, тоже отношусь к их числу, хотя вообще-то не особо жалую раков… как и всех остальных иноземцев, впрочем. В Джибее же принимают всех.