Он не говорил бы так, почувствовав вкус и цвет гнева, таящегося в лысом здоровяке. Разубеждать мальчика я не стал. Хотя, наверное, следовало бы…

Собирались мы до ночи. В недрах ледохода нашлось все нам необходимое плюс два каркасных рюкзака. Фарри где-то раздобыл горелку, а потом мы вместе слили из топливных баков немного энгу, чтобы в пути могли растапливать лед или снег.

Страх перед снежной пустыней с каждой минутой становился все сильнее. Оказаться без тепла среди льдов – очень суровое испытание. Признаться честно, в глубине души я паниковал и жадно тянулся к спокойствию Фарри, надеясь хоть так унять животный ужас. А ближе к вечеру Эльм спустился на жилую палубу и стал помогать нам собираться. Один из рюкзаков он сразу отбросил в сторону, как ненужный:

– Все равно мне тащить, – хмыкнул здоровяк.

Казалось, что ему в радость предстоящее путешествие. Ледоход мертвого шамана тяготил силача.

Ауры циркачей чуточку помогли мне побороть страх, однако я все равно вспоминал истории о мертвых огнях и смертельном сиянии, застигающих путников в снежных пустынях. Больше всего на свете я хотел вернуться в прошлое, в момент явления Темного Бога, и оказаться на другом берегу расщелины.

А еще лучше, чтобы Одноглазый никогда не приходил в нашу деревню! О, как я ненавидел старика в тот момент. Лишь маленькая толика во мне радовалась предстоящему путешествию, но она была настолько ничтожной и незаметной (там не будет укрытия, не будет ничего – лишь белое безмолвие, снежная слепота и бесконечные лиги мертвых льдов)…

– Переночуем здесь, – сказал Эльм, когда еще раз проверил, все ли мы собрали.

Нам с Фарри достались два небольших рюкзачка, в которые здоровяк запихал теплые одеяла. Это забота тронула меня, хоть и чувствовалось в душе силача легкое недовольство тем, что весь скарб окажется на его плечах. Забитый вещами титанический рюкзак Эльма, с одной стороны которого торчали пила и бур, а с другой висели два ледоруба, был с меня ростом, не меньше.

– Трудно будет устроиться с таким-то уклоном, но мы попытаемся, верно? – Он подмигнул Фарри, посмотрел на меня.

Набросав ненужных вещей в просевшие вниз углы, где соприкасались стена и пол, мы устроились на ночлег. На нижней палубе басовито урчал двигатель умирающего ледохода. Мощного корабля, которому уже завтра была уготована участь железного остова, брошенного в снегах.

Истинный хозяин судна останется вместе с ним, у алтаря Светлого Бога. Скорченный смертью и скованный холодом. Может быть, когда-нибудь его найдут случайные путники. Может быть, им удастся (что вряд ли) запустить старые двигатели.

Но скорее всего он просто навсегда останется стоять во льдах – последним памятником деревни Кассин-Онг. Ведь дальше к северу никого нет.

Двигатель успокаивающе гудел. Неподалеку посапывал уснувший Фарри, ворочался Эльм, устраиваясь поудобнее. На меня накатывала дремота, но перед тем как провалиться в сон, я вдруг вспомнил, что случается с местами, где проломил лед Темный Бог. Не будет никакого памятника. Как только пройдет весть, что здесь обнаружился Пролом, – сюда отправятся искатели поживы, и Храм разберут на части, а потом продадут в Снежной Шапке.

С этой мыслью я и уснул, и всю ночь мне снились летящие в небо глыбы льда, размахивающая клешнями гигантская фигура Черного Бога и окровавленное лицо старого шамана, а в ушах хрипло улюлюкала Гончая. Компас, который хранился за пазухой, протыкал мою кожу коричневыми иглами, врастал в меня и высасывал кровь, отчего его щупальца-лапки пульсировали в такт сердцу. Я кричал и пытался отбросить их прочь, но они вцепились в меня, словно металл на морозе, и причиняли такую невыносимую боль, что в глазах меркло.

Очнувшись от кошмара и радуясь тому, что ужас ушел, я вновь засыпал и возвращался в объятия дурных снов.

Утром меня разбудил Эльм, сунул еще сонному в руки кусок вяленого вонючего мяса.

– Пора, – буркнул он.

Выбравшись из-под теплого одеяла, я увидел, как Фарри возится с горелкой, подогревая чай.

– Скоро выходим.

Здоровяк постоял недолго надо мной, а потом широко и обезоруживающе улыбнулся:

– Тебя как звать-то, малец?

На душе сразу стало теплее.

– Эд… Эд ан Бауди.

– Будем знакомы. Я Эльм, а это Фарри. Ну да ты, наверное, уже знаешь, собачья жизнь.

Торопливо позавтракав (Светлый Бог, ты торопишься выйти на лед? Ты хочешь познать мир без тепла?), мы наконец покинули корабль. Волею судьбы выходить пришлось через дыру, проделанную Гончей.

В темноте грузового трюма я видел, что алтарь Светлого Бога соскочил со своего места и врезался в альков своего темного противника. Что же стало с телом шамана после аварии?