— Скажите ему номер моей комнати, — придя в себя, говорит она. — Я не помню.

Охранник говорит что-то по-французски.

— Non. Я хочу, чтоби именно он ее доставил. Он симпатичний.

Принцесса считает, что я симпатичный и приглашает меня к себе в номер? Невозможно.

Я ухмыляюсь, но охранник бросает на меня очередной свирепый взгляд.

— Она в пентхаусе В.

— И вот! — Принцесса опять перевешивается через прилавок, чтобы я вновь мог впитать и ее синие глаза, и запах мохито. — Это за срочность.

С этими словами она передает мне пачку денег.

Триста долларов.

— Нет, это слишком много…

Я пытаюсь вернуть ей банкноты. Большие чаевые в отеле, конечно, иногда дают, но мне неудобно наживаться на явно пьяном человеке, хотя я уже просто ощущаю прохладу от работающего кондиционера.

— Non. Я знаю, что это триста долларов. Это и будет как раз столько стоить, если ви вовремя сделаете мои туфли и доставите их лично. Доставите лично! Я уверена, что ви понимаете. — Она собирается дотронуться до моей руки, но случайно касается моей груди. — Oui?

Принцесса поднимает глаза, и я осознаю, что она ждет какого-то ответа. Будто надеется, что я все-таки заговорю, хотя сама только что прикоснулась ко мне, отчего я до сих пор стою с открытым ртом. Потом закрываю его и снова открываю.

— Э-э… oui? Спасибо. Я… э-э… буду у вас в десять тридцать.

— Не раньше. Я должна хорошо поспать, чтоби бить красивой.

Я не просто чиню этот ремешок. Я проверяю каблук и заменяю набойку. Жаль, что у меня нет второй босоножки, я бы тогда смог сделать все еще лучше. Но я все равно навожу глянец, а также проверяю, не разошелся ли где-то шов. Уж эту принцессу ее туфелька точно не подведет, раз я взялся за дело. Я помню, как она сказала о важной встрече с мэром, и пытаюсь представить, о чем они могли бы разговаривать: какой-то важный дипломатический вопрос, договор между нашими странами? И эти переговоры могли сорваться, но я спас положение, идеально отремонтировав любимую туфельку Викторианы. Может быть, я получу за это медаль. Или буду возведен в рыцари.

Ладно, кого я дурю? В Майами же не война, и я буду счастлив, если мне хотя бы просто удастся посмотреть на принцессу лишние пять минут. И может быть, когда она увидит, как классно я все починил, то согласится походить немного и в моих босоножках, когда я их закончу делать.

В девять я иду в бассейн. Мне нужен Райан. Но он опоздал и прошмыгнул незаметно, а сейчас уже спит на своем стуле спасателя, без рубашки.

— Слишком много клубился вчера? — спрашиваю я.

Он вздрагивает и просыпается.

— Не то чтобы много. Ты бы тоже зашел как-нибудь.

— Нет денег, — пожимаю я плечами. — О, а ты, я вижу, сегодня без рубашки?

— Нравлюсь?

Он играет мышцами.

— Не, я просто надеялся, что раз тебе сейчас не нужна рубашка, то, может, я мог бы ее одолжить…

— Ага, чтобы она пропахла потом. Сомневаюсь.

— Пожалуйста.

Я рассказываю ему о Викториане и туфельке.

— Я не могу прийти к ней в грязной рубашке, которая была на мне всю ночь.

— Есть идея, — усмехается Райан. — А как насчет того, чтобы я доставил туфельку? Я все равно симпатичнее.

— Не получится. Она же меня попросила. К тому же ты сейчас работаешь. Ты работаешь с… двадцати пяти минут десятого. А твоя смена ведь начинается в девять?

— Ты меня шантажируешь?

— Какое неприятное слово. Я просто хочу, чтобы ты по-дружески одолжил мне свою рубашку, ведь и я по-дружески не выдаю тебя.

— Хорошо. — Он вынимает свое красное поло от «Аберкромби и Фитч» из спортивной сумки. — Чтобы к одиннадцати вернул.

— Договорились. — Я беру поло и иду в холл. — Спасибо.

Потом я нахожу мою подружку Марисоль, горничную. Я уговариваю ее разрешить мне воспользоваться душем в одном из номеров, откуда выехали постояльцы. Я принимаю душ и мою голову их шампунем. Рубашка Райана слегка висит на мне, а еще жалко, что у меня нет одеколона или хотя бы чистого белья. Но все равно — я выгляжу хорошо.

Я знаю, это безумие — вот так готовиться и нервничать из-за какой-то принцессы. Ну да ладно, имеет же парень право помечтать? Вот он я — в Саут-Бич, мировой столице развлечений, но все, что я могу себе позволить здесь, — это только чинить обувь и желать чего-то несбыточного. Так почему мне хотя бы не попытаться?

Лифт поднимается до пентхауса почти целых пять минут. Я стучу в номер Викторианы, а потом в ожидании хожу кругами, как навязчивый ухажер. Наконец гора Эверест в лице охранника спрашивает меня, что я здесь делаю.

— Я был… я работаю в отеле. Я принес принцессе туфельку.

— Я возьму ее!

Охранник хватает босоножку за ремешок и пытается закрыть дверь.

— Но я… она…

Я сбиваюсь… может, она еще спит… неужели я сейчас упущу свой единственный шанс?