– Ну-ка, ну-ка… – сразу навострил уши хозяйственный Иван.

– Прогрессивные методы ведения хозяйства там изучишь, узнаешь, почем у них зерно. Может туда его на продажу возить выгодней?

– А что, батюшка, дело говоришь, – согласился Иван.

– Заодно и поручение царя батюшки нашего выполнишь.

– Какое поручение?

– Неприятности у младшего брата царя нашего, – скорбно вздохнул монах, – Дочь его пропала, сам приболел, и…

– Ладно, – небрежно махнул рукой Иван, разрывая цепи, – будет время посмотрю что там у Андриана стряслось. Главное цены на зерно выведать. Волча, ты со мной?

Черногор торопливо закивал головой.

– Пошли, – Иван разорвал серебряный ошейник на шее волка и двинулся к выходу из камеры.

– Э, Ванюша, – всполошился отец Агафон, – сначала тебе с царем батюшкой поговорить надобно. И без оборотня. Нечистой силе в царские палаты вход запрещен.

– Я без своей собачки не пойду, – уперся Иван.

– А я без него, – мрачно провыл волк.

Монахи переглянулись меж собой, потом посмотрели на волка, затем перевели взоры на Ванюшу.

– Интересно, чем ты его взял, что он за тобой как привязанный ходит? – задумался отец Агафон.

– Он мне слово дал, что умным меня сделает, – простодушно сдал Черногора Иван.

Волк аж застонал от такой подставы.

– А-а-а… – расплылись монахи.

– Ежели оборотень слово дал, то все…

– Умным его сделать, хи-хи…

– Безнадежно…

– Ладно, – принял решение Агафон, – оборотня у порога оставишь. Никуда не денется. Обязательно дождется.

– Идет, – обрадовался Иван, – да, совсем забыл спросить, а вы кто?

– Инквизиция Ванюша, инквизиция. А если твою кандидатуру царь батюшка одобрит, то ты отныне станешь нашим специальным агентом за номером тринадцать.

– А почему тринадцать? – впервые за это время подал голос волк. Его уже давно раскололи, и притворяться собачкой далее не имело смысла.

– Потому что предыдущие двенадцать не вернулись, – потупили глазки монахи, скорбно перекрестясь. – Но ты не расстраивайся Ванюша. Дуракам везет.

– Не пойму я тебя что-то отче, – Владемир стремительным шагом двигался в сторону тронного зала. Полы парчового халата развевались за спиной царя батюшки как на ветру. Патриарх всея Руси отец Онуфрий, едва поспевал за ним, переходя, порой на бег рысцой. – Двенадцать агентов тайно засылали, как положено, и все провалились, а тринадцатого ты чуть не всенародно, с помпой посылать собрался. Где же эта… как ее…

– Конспирация, – подсказал запыхавшийся отец Онуфрий.

– Во-во, это слово. Черт!

– Ца-а-арь батюшка, – укоризненно протянул патриарх.

– Язык сломать можно, – не обращая внимания на причитания святого отца, сердито пробурчал Владемир, – неужто без иноземных слов обойтись нельзя?

– Нельзя, – решительно ответил патриарх, – по политическим соображениям. Пусть эти гады думают, что мы под их дудку пляшем. Оцивилизовываемся, как они говорят. А мы тем временем свою линию гнуть будем. У них инквизиция, и у нас инквизиция… а то что она с другим уклоном им знать не обязательно. Мы ж не даром при ней МЧС организовали.

– Толку от твоего МЧС, – нахмурился Владемир, – в царстве Андриана черти что твориться а твое МЧС ушами хлопает. Двенадцать тайных агентов сгинуло, а воз и ныне там. Я даже зэка матерого на это дело подписал, все грехи списать в случае удачи обещался, один хрен не помогло. Какая-то гнида изводит семью моего братишки, а мы сделать ничего не можем. Не войной же идти, чтоб родственные связи возобновить!

– Вот для того чтобы эту гниду поймать мы и посылаем тринадцатого агента с помпой. Когда увидишь его, царь батюшка, сам все поймешь. И потом, когда я плохие советы давал? С боярской думой у тебя теперь проблем нет?

– Да, – засмеялся Владемир, – с демократией это ты здорово придумал. Только что я им сейчас говорить буду? Как-то по-дурацки все получается.

– Можно подумать у твоей думы ума палата. Начни с предистории, заведи их, настроения прощупай, потом, как ты умеешь, приструни, да к делу приступай.

За беседой они не заметили, как приблизились к тронному залу, а потому, когда истошно завопили трубы, оба встрепенулись.

– Тьфу! – сплюнул царь, – шуму от них… нет, это новшество мне не нравится.

– Царь должен входить в тронный зал торжественно, дабы смерды уважали, – строго сказал отец Онуфрий.

– Государь всея Руси Владемир I! – торжественно провозгласил герольд.

Распахнулись двери. Боярская дума торопливо поднялась с лавок, расставленных вдоль стен, и с достоинством склонила голову в почтительном поклоне. Царь батюшка стремительно вошел внутрь, взгромоздился на трон, взял в руки скипетр и державу. Отец Онуфрий скромно встал рядом с троном по левую руку от него. Небрежным кивком головы царь позволил боярам разогнуться, и те поспешили рассесться по своим местам. Герольд с трубачами, поклонившись, царю батюшке удалились. Стрельцы, два дюжих молодца, закрыли за ними дверь, и застыли около нее по стойке смирно.