– Ну ладно, чмоки.

После этого бестолкового разговора моё настроение окончательно скисло, а от внутреннего покоя не осталось камня на камне. Так захотелось чего-нибудь хорошего, проникновенного, чтоб душа умылась росою слёз и улетела в райские кущи – хоть вой. Музыку, что ли, поставить какую-нибудь соответствующую?

Я перебирала диски, когда в дверь снова позвонили. Вздохнув, я пошла открывать.

На пороге стоял шикарный голубоглазый шатен, фигуристый и в меру подкачанный, в белой рубашке поверх такого же цвета футболки, в просторных светлых летних брюках и с алой розой в руке.

– Привет, Андрюш.

Впустив его, я пошла на кухню, он с розой – за мной.

– Алён... Я знаю, я – сволочь...

– Похвальная самокритика, – хмыкнула я, ставя чайник.

– Котён... – Он попытался меня обнять.

Я мягко вывернулась – якобы за вазочкой. Стараясь не смотреть на него, я налила воды и поставила розу. Мне и не нужно было его видеть, чтобы знать, что сейчас он старательно делал щенячьи глаза.

– Котён, зачем ты ушла вчера? Я места себе не находил всю ночь, звонил тебе... Думал, с тобой что-то случилось.

– Как видишь, я в порядке, – сухо сказала я. – Теперь ты можешь быть спокоен.

– Коть, ну... Я знаю, что я виноват. Но зачем было ТАК...

Я вскинула глаза.

– А ТАК, как ты вчера – зачем было? Ладно, проехали. Старая история... Она – твоя одноклассница, вы сто лет не виделись, и так далее, и так далее... Чай, кофе?

Он слегка опешил.

– Да всё равно... Что сама будешь, то и мне.

Я достала пачку чёрного чая. А Андрей вдруг спросил:

– А это что за веник?

Он только что заметил на кухонном столе букет Аиды. Сквозь деланное равнодушие в его голосе прозвенели льдинки.

– За городом нарвала, – ответила я, чувствуя, как в животе растекается тепло морального удовлетворения. Пусть и он побывает в моей шкуре.

– Так... – Сунув руки в карманы, Андрей подошёл к окну. – Когда это ты успела побывать за городом?

– Ночью, – сказала я, ничуть не солгав. – А в мобильном села батарея, потому ты и не мог дозвониться. Ещё вопросы будут?

– Да. И что ты там делала?

– Дышала свежим воздухом, думала о жизни, – хмыкнула я.

– Одна?

Что-то заставило меня солгать:

– Да.

– И цветов ты, значит, нарвала себе сама?

– Именно.

Я еле сдерживалась, чтобы не засмеяться. Но смех этот был невесёлый, отягощённый чувством предельной усталости и тоской по озеру, по соснам, по песку. Как же мне снова хотелось туда! И желательно – без Андрея. Но впереди была рабочая неделя – пять бесконечных дней, и о том, чтобы выбраться туда, раньше следующей субботы нечего было и думать. Мне казалось – не доживу.

– Хм-м-м, – промычал Андрей. – Так-так-так... Ну, ладно. Я, конечно, тоже не святой...

– Что значит «тоже»? – перебила я. – Ты на что намекаешь?

– Да ладно, мы оба взрослые люди и понимаем... – он опустил на мои плечи свои большие тёплые руки, – что счёт – один-один. Не надо, коть, не надо, – пресёк он мою попытку возражения. – Я провинился – ты мне отомстила, мы квиты. Скажи только, я его знаю? Чтобы я по ошибке не набил морду не тому, кому следует.

– Ну уж, это ни в какие ворота, – рассердилась я, сбрасывая его руки со своих плеч. – Во-первых, я тебе не мстила, во-вторых, бить морду просто некому, а в-третьих... Я хочу побыть одна: неважно себя чувствую. Не мог бы ты уйти?

– Как скажешь, – сказал Андрей, блеснув льдинками в глазах.

Он вышел из кухни, а я отвернулась к окну, пытаясь справиться с комком в горле. Звук хлопнувшей входной двери кнутом ударил по моим нервам, и на глазах выступили слёзы. Я видела, как Андрей вышел из подъезда и стремительным, летящим шагом направился прочь от дома – высокий, сильный, широкоплечий. Ветерок шевелил его волосы, солнце золотило макушку, а у меня в кишках разливалось ужасное, ледяное отчаяние. Вспомнились слова Танюшки: «Главное, что возвращается он всегда к тебе». Почему-то мне казалось, что Андрей уходил навсегда. Он скрылся за углом, а я, упав на диван, разревелась.

В порыве злости и горя я швырнула букет Аиды в мусорное ведро, но вид нежных, ни в чём не повинных цветов, отправленных на помойку, заставил моё сердце содрогнуться от жалости. Нет, так нельзя. Я достала букет и поставила на место. Роза Андрея стояла на рабочей поверхности у плиты – гордая красавица, взиравшая на скромные полевые цветочки свысока. Я ласково, ободряюще дотронулась до букета. Простые и искренние васильки, донник, зверобой, пастушья сумка, колокольчики и иван-чай нравились мне больше тепличной королевы. Вспоминалось босоногое детство, каникулы у бабушки в деревне, бескрайнее поле, лес и летние грозы...