– Колдовство, – Оуна пожала плечами.

– Колдовство? – я не стал скрывать скепсиса. – Колдовство, фройляйн? Неужели наше положение настолько отчаянное, что мы готовы поверить в колдовство?

– Называйте как хотите, граф фон Бек, – нетерпеливо бросила Оуна, – но по мне это слово – самое точное. Пантеры слышат зов. Зов существа, куда более могущественного, нежели все те, кто обычно бродит по подземелью. Быть может, владыки Вышних Миров. Отсюда следует, что Гейнор каким-то образом исхитрился привести сюда своих сверхъестественных союзников. Если" они сохранили в нашем мире свое могущество, значит, победить их невозможно. Правда, некоторым, чтобы перейти из мира в мир, нужен посредник – например, Гейнор и его армия.

– Эти труги – настоящие великаны, – заметил я, поглядывая на диск.

– Только здесь, – ответила Оуна. – В других мирах они совсем крошечные. Они населяют пространства между Мо-Оурией и Серыми Жилами. Исчадия преисподней, обитатели бездны, пушечное мясо Гейнора. Если Гейнор возьмет верх колдовством, именно труги будут добивать тех из нас, кто уцелеет.

– Похоже, вы пережили не одно нападение, фройляйн, – проговорил я.

– Да уж, – Оуна устало усмехнулась. – Сражениям нет конца, граф. Вы и представить себе не можете, какая беда угрожает вашему миру.

Желание иметь при себе Равенбранд стало нестерпимым. Я попросил Оуну объяснить офф-моо, что скоро вернусь, и выбежал из помещения.

Я мчался по извилистым улицам, перебегал из света в тень и вновь выскакивал на свет, выискивая дорогу как по запечатлевшимся в памяти краскам, так и по форме строении. Наконец я добрался до отведенного мне жилища и сразу кинулся туда, где спрятал клинок. К моему несказанному облегчению он лежал там, где я его оставил, – в нише возле кровати. Я развернул ткань, чтобы убедиться воочию, что это действительно мой меч, и черная сталь приветственно загудела.

Я снова завернул меч в материю – этакие самодельные тряпичные ножны, вышел из башни с клинком на плече и вновь углубился в лабиринт улиц, ориентируясь, как и прежде, по лучу серебряного света там, по тени тут, по игре красок на стене, по очертаниям «деревьев» в каменном саду.

Позади осталась центральная площадь, я уже приближался к горловине очередной узкой улочки, когда позади меня послышался язвительный смешок. Я обернулся – и увидел перед собой лучащегося торжеством кузена Гейнора. Он держал в руках лук и целился мне прямо в сердце.

Честно говоря, мне совершенно не приходило в голову, что он наберется наглости и последует за нами в Мо-Оурию. Наверное, я до сих пор не привык к тому, что один человек может одновременно находиться в двух местах – вести на город армию чудовищ и незаметно проскользнуть в тот самый город в одиночку.

Гейнор широко улыбнулся.

– Я вижу, ты удивлен, кузен. Мое второе "я" командует одним фронтом, а у меня развязаны руки. Мечта полководца, а? – он уставился на меч с таким видом, что мне захотелось крикнуть ему:

«Подбери слюни!» Клинок зачаровал его, можно даже сказать, загипнотизировал.

Не раздумывая, я стиснул пальцами рукоять и повернулся таким образом, чтобы мне не составило труда выхватить меч и выбить лук из рук Гейнора. Пусть только приблизится…

Но Гейнор не собирался лезть на рожон. Он держался на безопасном расстоянии, по-прежнему не снимая стрелу с тетивы. Разумеется, в искусстве стрельбы из лука он был новичком, но, похоже, успел набраться опыта.

Делать нечего, надо подойти к нему.

Я шагнул вперед, сделал маленький, крохотный шажок, продолжая при этом разговор. Но Гейнор разгадал мою уловку и выразительно покачал головой.

– Кузен, с какой стати мне оставлять тебя в живых теперь? – он ухмыльнулся. – Ты принес меч. Мне остается лишь убить тебя и забрать его.

– Тогда стреляй в спину, – прорычал я в тот самый миг, когда он спустил тетиву. Стрела угодила мне в левую руку. Я подивился было, что не чувствую боли, но потом сообразил – стрела застряла в плотном материале моей твидовой куртки, даже не поцарапав кожу. Прежде чем Гейнор успел наложить на тетиву другую стрелу, я в несколько шагов оказался возле него и приставил меч к его горлу.

– Бросай оружие, кузен, – потребовал я. Бок пронзила боль. Опустил глаза – в мои ребра упирался нацистский кинжал. Повернув голову, я встретился с безжизненным взглядом Клостерхейма.

Еще один двойник. Я содрогнулся.

– Мы все заодно, – пробурчал Клостерхейм. – Все, граф. А нас миллионы.

Он выглядел обеспокоенным. Что его могло напугать?

Мы оказались в патовой ситуации, застыли скульптурной группой – мой меч у горла Гейнора, кинжал Клостерхейма у моих ребер.

– Опустите меч, граф, – сказал Клостерхейм. – И положите его на землю. Я расхохотался ему в лицо.