Это честное признание, сделанное столь легко и небрежно, потрясло Аманду. Жалость, которую она сразу почувствовала к несчастному животному, убитому столь жестоко в эту дождливую ночь, резко контрастировала с безразличным топом, каким мужчина произнес эти слова. В то же время она понимала, что незнакомец, кто бы он ни был, просто констатировал факты, не открывая ей своих чувств. Он наверняка любил своего коня.

— Вы мне ничего не должны, — сказала Аманда. — Если кто–то и заслуживает вознаграждения, то это кучер или компания «Уэллс и Багби».

— Именно так оно и есть. — Аманде показалось, ее собеседник немного удивлен. — Вы не будете против, если я закурю? Дурная привычка. Женщинам нелегко с ней смириться, но нас, мужчин, табак успокаивает.

— Пожалуйста, курите. Мне всегда нравился запах табачного дыма.

Пока мужчина шарил в складках своего широкого плаща, она рассматривала его. Действительно, денди. Плащ из великолепной, очень дорогой ткани; роскошная бобровая шапка небрежно сползла на высокий гладкий лоб; высокие, до колена, сапоги из мягкой блестящей кожи, несмотря на налипшую на них грязь, выглядели весьма эффектно и свидетельствовали о том, что их обладатель принадлежит к помещичьему сословию. На руках его не было перчаток для верховой езды. Это удивило Аманду. Наверное, он снял их и спрятал куда–нибудь под плащ, подумала она. У него были смуглые сильные руки; в этот момент они открыли красивый серебряный портсигар и достали длинную белую сигарету. Портсигар захлопнулся со звуком, напоминающим пистолетный выстрел. И Аманда вспомнила, что у ее неожиданного попутчика должно быть оружие.

Его замечательное лицо — худощавое и резко очерченное — контрастировало с очень широкими плечами и длинными ногами. Прямой нос с широкими ноздрями, большой чувственный рот и взгляд из–под густых бровей, на удивление спокойный и ясный, словно этого человека ничто не могло удивить или потревожить.

Аманда решила, что ему за тридцать и он тот, кем кажется. На среднем пальце его левой руки сверкало массивное кольцо с печаткой.

Синий дымок кольцами вился в карете. Хотя Аманда сказала, что ее не беспокоит табачный дым, мужчина держал сигарету в стороне, как можно дальше от нее.

— Итак, — произнес мужчина густым голосом, — мы встретились случайно. Позвольте представиться. Сэр Гарри Алленвуд, ваш покорный слуга.

— Мисс Аманда Трент. Мне очень жаль вашу лошадь.

— Мне тоже. Я вынужден был ее пристрелить. Это был добрый поступок с моей стороны. Тот, кто разбирается в лошадях, меня поймет. Лошадь со сломанной ногой — это все равно что… — он на мгновение задумался, — человек, которого преследуют призраки. Как человек не может жить с призраками, так и лошадь не может жить со сломанной ногой.

Эти мрачные слова едва не заставили Аманду содрогнуться. Качка кареты, ночная темень и яростный дождь тоже не вызывали веселых мыслей.

Попутчик понял ее состояние, усмехнулся и с удовольствием затянулся дымом.

— Куда вы направляетесь, мисс Трент?

— В Уэйлсли на Темзе.

— О, вы, конечно, имеете в виду Дарнингхэм.

— Это город так называется? Честно говоря, я не знаю. Я родилась в этих краях, но вскоре меня увезли, и больше я здесь не бывала.

— А можно спросить, с какой целью вы едете в Уэйлсли? — поинтересовался он, наблюдая за кольцом дыма.

— Я собираюсь стать домашней учительницей и компаньонкой мисс Кароли Стаффорд. Вы знаете эту семью?

Он резко усмехнулся. В его ясных глазах мелькнуло выражение недовольства.

— Да, я знаком с ними. Сэр Перси мой старый друг, если так можно выразиться. Вы что–нибудь знаете о нем?

— Совершенно ничего, если не считать того, что он предоставил мне замечательную возможность наслаждаться английским сельским пейзажем на исключительно выгодных условиях.

— Горите желанием передать дальше факел знаний, не так ли? Я вам завидую. Вот уже десять лет, как меня ничто не вдохновляет под этим голубым небом. — Он откинулся на подушки и окинул Аманду отеческим взглядом. — Должно быть, у вас хорошая репутация. Уже много лет в Уэйлсли не допускают гостей. Я, честно говоря, Удивлен тому, что сэр Перси позволил этому чуду произойти. Все же вы кажетесь довольно юной для того, чтобы доверить вам столь важную задачу, как обучение и воспитание Кароли Стаффорд. Отец в ней души не чает и бережет как зеницу ока.

Естественная реакция Аманды на слова этого мужчины удивила ее самое. Она вдруг почувствовала себя уверенно и удобно в его присутствии. А всего лишь час назад она даже не подозревала о его существовании. Он неожиданно появился в ее карете, и теперь они вели беседу, словно старые друзья. Аманду не обидело даже его замечание относительно ее возраста. Дождь, темнота и раскаты грома воспринимались ею теперь не так отчетливо, как будто потеряли свою значимость.

— Вы знаете мисс Кароли? — спросила она.

— Да, я знаком с ней.

— Можно спросить, какая она?

Он ненадолго задумался, потом улыбнулся и проговорил:

— Она скорее дождь, чем буря, скорее тень, чем материя. Ее мать была самой очаровательной женщиной из всех, кого я знал. Кароли назвали в честь ее, и не зря — она живой портрет своей матери.

В его голосе теперь уже не звучала легкая ирония, более того, тон его стал почтительным. Аманда внимательно посмотрела на него. Сейчас в облике сэра Гарри Алленвуда сквозила какая–то неуловимая печаль. Как раз в тот момент, когда они, казалось, достигли взаимопонимания, он вдруг замкнулся в своей скорлупе. Она позволила ему покурить и помолчать.