— Не то слово! Эталон мужской красоты, а если он еще и стихи писать умеет, так ему и вовсе цены нет! – хихикнула подружка.

— Да, перед таким мужчиной тяжело устоять!

— А как же Паулин? У вас свободная любовь?

— Свободная или несвободная, какая разница? По-моему и любви то уже нет, осталась одна привычка, – честно призналась я.

— Вот как бывает?! Очень жаль.

— А как у тебя на личном фронте?

— Никак. Попадаются одни ненормальные, то старые, то страшненькие, то женатые, а принца своего я так еще и не встретила.

Зазвонил телефон. Это был как раз мой Паулин. Часы показывали 8.15, и больше пяти минут я проговорила с мужем и Елисеем. Ира тихонько ожидала, когда же я положу трубку. Но спокойно пообщаться с подругой все-таки не вышло. Вскоре снова зазвонил телефон. На этот раз это была моя мама… а в 8.30 раздался стук в дверь.

На пороге стоял Люсьен. Опрятно одетый в солидный костюм цвета «кофе с молоком». Последние две пуговицы его белоснежной рубашки были расстегнутыми, на шее виднелась все та же золотая цепочка с крестиком, холодное прикосновение которой я ощущала этой незабываемой ночью. Люсьен был гладко выбрит, и от него утонченно пахло ароматами фиалки и муската. Такой притягательный парфюмерный тендем, похоже, был создан специально для искушения прекрасного пола. По крайней мере, я была готова вновь забыть обо всем на свете и броситься в его распростертые объятья.

— Люсьен, я…

— Кхе-кхе, – Ира дала о себе знать, поднимаясь с кресла. – Доброе утро, Люсьен. Валенсия, не буду вам мешать, я уже ухожу. И не забудь, о чем мы говорили.

— Доброе утро, Ирина, – Люсьен галантно кивнул головой, а сам скользил глазами по осенним краскам моего наряда.

— Ира, я обязательно позвоню тебе, как только у меня появится свободное время. Передавай родителям привет!

— Передам. Всего вам доброго! – и Ира застучала каблучками по полу, оставляя нас одних в номере.

— Всего доброго, – Люсьен закрыл за ней дверь. – Валенсия, ты роскошно выглядишь, моя осенняя сказка весенней Одессы!

Его стихи неподражаемым оперным тенором вливались в мои и без того опутанные чарами розовые мысли. Ушами я уже точно была влюблена в «Дюжесиля», в его любовную лирику, в современный образ дон Жуана. Но разум боялся его любить. Наверное, опасаясь предположения, что Люсьен часто и очень быстро влюбляется, и вскоре столь же быстро разочаровывается.

— «По-весеннему осенней красотой» – лишь успела я повторить, прежде чем его упругие губы, бесстрашно размазали перламутровый блеск по лицу. И Люсьен вовсе не боялся испачкаться губной помадой, в отличие от Паулина.

Потом снова послышался сигнал телефонного звонка.

— Ни минуты покоя, – вытирая губы, я взглянула в глаза своего поэта-романтика. – Я должна ответить.

Люсьен освободил меня из плена страстных объятий с понимающим видом. Его губы слегка поблескивали, а глаза излучали глубокий внутренний свет. Невольно я им залюбовалась, машинально отвечая на звонок.

Голос Мануила Александровича бодро меня поприветствовал, потом он поинтересовался, где я остановилась, и поставил в известность о небольших изменениях в культурной программе сегодняшнего дня:

10.00 – Открытие фестиваля в ДК студентов ОНПУ

– презентационные проекты,

– выступления членов жюри;

12.00 – конкурсная программа (с антрактом);

16.00 – спектакль «Безбрежный океан любви» в исполнении молодых начинающих актеров;

17.00 – награждение победителей (гран-при, лауреат, три дипломанта, и приз зрительских симпатий!).

Все указывало на то, что до начала запланированного творческого вечера времени оставалось немного …

— Люсьен, мы должны поторопиться, в 10.00 – начало фестиваля. Вы уже завтракали?

— Еще нет, и надеюсь, мы позавтракаем вдвоем?

— С удовольствием, только не в японском ресторане. Может, сходим в пиццерию? – предложила я.

— Не возражаю, – Люсьен снова заключил меня в свои объятья, на этот раз легонько поцеловав в губы, а потом глубоко вдохнул запах моих волос, предварительно опрыснутых французскими духами.

Поправив макияж, и поухаживав за своим страстным поклонником, вытирая влажной салфеткой кожу вокруг его губ, я взяла сумочку, положив в её кармашек листочек, оставленный Ириной. Затем мы покинули комфортный номер исторически важной одесской гостиницы «Пассаж».