В этом, а не в племенной точке зрения, унаследованной от доисторических традиций, по существу и заключается основа должного подхода к политэкономии и к пониманию капитализма.

Практическое оправдание капитализма заключается не в утверждении коллективизма, что капитализм осуществляет «наилучшее распределение национальных ресурсов». Ни человек, ни его разум не являются «национальными ресурсами», и без созидательной силы человеческого интеллекта сырье остается никому ненужным сырьем.

Моральноеоправдание капитализма заключается не в альтруистическом утверждении, что капитализм представляет собой наилучший способ достижения всеобщего блага. Да, капитализм выполняет эту задачу — если это выражение вообще имеет смысл, но это лишь второстепенная задача. Моральное оправдание капитализма заключается в том, что это единственная система, соответствующая рациональной природе человека, и что капитализм защищает выживание человека именно как человека, а его правящий принцип — справедливость.

Каждая социальная система прямо или косвенно основывается на некоей теории этики. Племенное понятие всеобщего блага служило моральным оправданием большинству социальных систем (и всем тираниям) в истории. Степень порабощенности или свободы общества соответствовала степени, в которой этот общинный принцип внедрялся или игнорировался.

Всеобщее благо (или интерес публики) — концепция, которой не было дано определения, и сделать это невозможно: нет такого существа, как племя или общественность; племя (или общественность, или общество) — это всего лишь некое число личностей. Ничто не может быть благом для племени как такового; благо и ценность относятся толькок живому организму, к отдельному живому организму, а не к бестелесной совокупности взаимоотношений.

Всеобщее благо — это ничего не значащая концепция, если ее не воспринимать буквально, а в этом случае ее единственное значение — сумма всего хорошего, что есть во всехрассматриваемых людях. Но в этом случае концепция ничего не значит, ибо в качестве морального критерия она оставляет открытым вопрос: что есть благо в отдельных людях и как его определить?

Однако эта концепция обычно не используется в буквальном смысле. Ею пользуются именно вследствие ее гибкости, неопределенности и мистического характера, что служит не моральным руководством, а способом обойти мораль. Поскольку благо неприменимо к бестелесности, эта концепция становится санкцией на свободу действий для тех, кто пытается ее внедрить.

Когда всеобщее благо общества рассматривается как нечто отдельное и более важное, чем индивидуальное благо его членов, это означает, что благо некоторыхлюдей становится важнее блага других и последние низводятся до положения жертвенных животных. В таких случаях молчаливо подразумевается, что всеобщее благо означает благо для большинства,а не меньшинства или отдельной личности. Заметим, что этот важный факт подразумевает:даже наиболее коллективизированные умы чувствуют невозможность его морального оправдания. Но благо большинства тоже всего лишь притворство и заблуждение, поскольку фактически нарушение прав человека означает отмену всех прав, переход власти над бессильным большинством в руки любой банды, которая объявляет себя голосом общества и начинает править, используя физическую силу, пока ее не свергнет другая банда, пользующаяся теми же средствами.

Если начать с определения блага для индивидуумов, то под правильным следует понимать только то общество, в котором благо достигнуто или достижимо.Но если принимать всеобщее благо как аксиому и рассматривать индивидуальное благо как ее возможное, но необязательное следствие (необязательное в каждом конкретном случае), то можно дойти до такого ужасного абсурда, как Советская Россия, страна, якобы посвященная всеобщему благу, в которой все население, кроме ничтожно малой правящей клики, уже более двух поколений терпит нечеловеческие страдания.

Что же заставляет жертв и, что еще хуже, сторонних наблюдателей принимать эти и другие схожие с ними исторические зверства и по-прежнему прочно держаться за миф всеобщего блага? Ответ нужно искать в философии — в философских теориях о природе моральных ценностей.

По существу, есть три шкалы природы блага: врожденная, субъективная и объективная.

Врожденнаятеория утверждает, что благо присуще определенным действиям и явлениям само по себе, независимо ни от выгоды, ни от ущерба, которые они могут причинить объектам и субъектам действия. Именно эта теория отделяет концепцию блага от тех, кому оно предназначено, концепцию ценности от ценителя, провозглашая, что благо — это благо в себе, по себе и для себя.

Субъективистскаятеория утверждает, что благо не имеет отношения к фактам реальности, что оно — продукт человеческого сознания, созданный его чувствами, желаниями, интуицией и прихотями, и что оно является просто произвольным постулатом или эмоциональным обязательством.

Врожденнаятеория утверждает, что благо присуще некой реальности, независимой от сознания человека; субъективистская теория утверждает, что благо присуще человеческому сознанию и не зависит от реальности.

Объективистскаятеория утверждает, что благо не является атрибутом ни вещи в себе, ни эмоционального состояния человека, оно является оценкойфактов реальности в сознании человека в соответствии с рациональным стандартом ценностей. (Рациональный в данном контексте означает: основанный на фактах реальности и подтвержденный процессом мышления.) Объективистская теория утверждает, что благо — это аспект реальности по отношению к человекуи что оно должно быть человеком открыто, а не придумано. Фундаментальным в объективистской теории ценностей является вопрос: ценность для кого и для чего? Объективистская теория не допускает рассуждений в отрыве от контекста или заимствования концепций; она не допускает отделения ценности от цели, блага от тех, кто им пользуется, и действий человека от его разума.